Элиза Ожешко - Марта

Марта сделала вдруг быстрое движение рукой, и с мраморной доски исчезла одна из бумажек. В ту же минуту стеклянная дверь распахнулась и захлопнулась с резким стуком…

Неожиданный сильный стук заставил обоих мужчин, рассматривавших статуэтку в глубине магазина, повернуть головы.

— Что это? — спросил покупатель.

Торговец выбежал на середину магазина.

— Это ушла та женщина! — крикнул он. — Она, наверно, что-нибудь стащила.

Покупатель тоже обернулся к двери.

— В самом деле, — сказал он, глядя с улыбкой на деньги, разбросанные на мраморной доске, — она украла у меня трехрублевку — у меня была только одна, и я ее здесь не вижу.

— Ах, бессовестная! — крикнул торговец. — Как? В моем магазине кража? У меня на глазах? Ах, наглая тварь!

Он подбежал к двери и распахнул ее настежь.

— Эй, городовой! — громко крикнул он с порога. — Городовой!

— Что вам? — послышался голос с улицы.

На груди человека, остановившегося на тротуаре, блеснула в полосе света желтая бляха полицейского.

— Туда! — кричал, задыхаясь от гнева, торговец, указывая пальцем на улицу. — Туда убежала воровка. Она украла в моем магазине три рубля!

— А в какую сторону она побежала?

— В ту, — сказал какой-то прохожий, который, услышав слова торговца, остановился у магазина. Он указал в сторону Нового Света. — Я столкнулся с ней… вся в черном… мчалась, как шальная. Я подумал, что она сумасшедшая!

— Надо ее догнать и задержать! — сказал торговец, обращаясь к полицейскому.

— Будет сделано! — закричал человек с желтой бляхой на груди и побежал вперед, громко крича: — Эй! Люди! Держите! Туда, к Новому Свету, побежала воровка!

Дверь магазина закрылась. Богатый пан, улыбаясь, журил торговца за то, что он столько хлопочет из-за такой ничтожной потери.

А на улице через несколько секунд поднялась шумная суматоха.

Как молния, прорезающая тучи, женщина в черном, прорвавшись сквозь толпу, мчалась сломя голову в сторону Нового Света. Она, очевидно, не сознавала, куда бежит, куда ей следует бежать, она была в полубессознательном, бредовом состоянии. В это мгновение она последним, быть может, проблеском сознания пожалела, что совершила позорный поступок. Но он уже был совершен, и ею владел безумный страх. Инстинкт самосохранения гнал ее прочь от людей. Они были позади, впереди, вокруг, а ей все-таки казалось, что бешеный, стремительный бег поможет ей скрыться от них…

Она сталкивалась с шедшими навстречу прохожими, те сначала оглядывались ей вслед, удивленные и испуганные, затем, подумав, что женщина сошла с ума или очень торопится, уступали ей дорогу. Но вот разнесся по улице крик:

— Лови! Держи!

И вслед за этим:

— Воровка!

Эти слова были подхвачены многими. Они катились с той стороны, откуда бежала женщина, переходили из уст в уста, летели, как огненные шары, брошенные могучей рукой и гремевшие все оглушительнее. Женщина, бежавшая уже медленнее, остановилась на секунду в изнеможении и услышала раздававшиеся ей вслед зловещие крики.

К ним примешивался топот человеческих ног, бегущих по тротуару. Ужасная дрожь потрясла Марту с головы до ног, и она помчалась вперед с такой быстротой, словно за спиной у нее выросли крылья, — но теперь ее несло вперед не горе, а ужас.

Вдруг Марта почувствовала, что бежать ей трудно — не потому, что не хватает сил, а потому, что люди, шедшие ей навстречу, стали преграждать ей путь, протягивая руки, чтобы схватить ее за платье. Теперь крылья помогали ей не только бежать, но и бросаться в разные стороны; с поразительной гибкостью и ловкостью она увертывалась от рук прохожих, почти касаясь их и все же ускользая.

Но вот там впереди несколько человек идет рядом, занимая всю ширину тротуара; обойти их невозможно, они неминуемо схватят ее!

Марта сбежала с тротуара на мостовую; здесь было много колес и конских копыт, но пешеходов меньше, чем на тротуарах, — их почти совсем не было.

Теперь она бежала по мостовой, лавируя между экипажами с таким же проворством, как раньше между прохожими. Но в тот же миг темная масса догонявшей ее толпы бросилась за нею. Кто же были эти люди? Впереди движущейся лавины сверкали желтые бляхи полицейских, за ними с криками и хохотом мчались уличные зеваки, всегда готовые принять участие в любом скандале, а за толпой несколько медленнее двигались зрители, жаждущие развлечений.

Извозчичьих дрожек и экипажей стало меньше. Женщина остановилась на мостовой и оглянулась.