— Викторина, что у нас сегодня на обед?
— Ты тут зачем? — буркнула Викторина. — Сегодня вы обедаете не с мамой… Вам дадут бульон, шпинат и компот.
— Вот и неправда! — воскликнула Дениза. — Я вижу, чт о у тебя там, в плите. Там пирог с клубникой и жареный цыпленок.
Кухарка сердито прикрыла черную дверцу плиты.
— Не суй нос, куда не следует, — ответила она. — Все это не для маленьких девочек… Ну живо, марш отсюда… Из-за тебя мне еще попадет!
По тону Викторины Дениза поняла, что пирог и цыпленок доказательства каких-то загадочных и предосудительных событий. В шесть лет она уже обладала каким-то тревожным тактом, боязнью что-то узнать. Она промолчала и, понурив голову, вышла из кухни. В полуотворенную дверь столовой она увидела на столе букет цветов. Казалось, весь дом готовится к какому-то празднику, из которого она исключена. Она услышала раздавшийся на лестнице голос няни:
— Дениза! Where on earth is this child? [3] Куда же это она запропастилась? (англ.)
— Няня, — крикнула толстуха Викторина, — возьмите Денизу! Беда с этим двойным меню…
Она вышла на порог кухни и обменялась с англичанкой взглядом, в котором сквозили смех и презрение; а девочка в красной фуфайке перехватила этот взгляд и не забывала его всю жизнь.
— Hurry on, [4] Поторапливайтесь (англ.).
— сказала няня. — Твои сестры уже вымылись… Викторина, что сегодня у малышей на обед?
— Шпинат и компот, — ответила та.
— Good gracious! [5] Боже милостивый! (англ.).
— возмутилась няня. — Я с ней поговорю.
Она пошла на веранду, и до Денизы донеслись ее негодующие возгласы:
— A child must be fed. I cannot starve them! [6] Детей нужно питать. Я не могу морить их голодом! (англ.)
Няня вернулась, потащила Денизу на второй этаж и бросила Эжени:
— Она дурная мать. Думает только о себе.
Сухая, узкая, презрительная Эжени ходила в черных люстриновых кофточках с высоким воротничком, окаймленным белым батистом. На груди у нее была вколота иголка с ниткой. Дениза сняла с себя красную фуфайку.
— Нянечка, — спросила она, — а кто скушает весь пирог с ягодами?
— Никогда не спрашивай вопросы, — ответила няня.
И она со злостью принялась намыливать шею и уши Денизы.
Девочек уложили спать сразу же после обеда.
— Это потому, что вы сегодня не слушались, — сказала няня.
Денизе было уже знакомо это наказание; оно обычно совпадало с посещением англичанкой местного казино. Но на этот раз няня не переоделась. Дениза лежала, закрыв глаза, и силилась разгадать загадку. Она думала о тех временах, когда мать любила ее. Тогда по воскресеньям, утром, ее переносили в кровать родителей. Отец учил ее дуть на золотые часы, и от этого они открывались сами собою, мать позволяла ей играть своими длинными черными волосами, заплетенными в косы. Когда Эжени приносила родителям утренний кофе, Денизе позволялось обмакнуть в чашку ломтик хлеба. Даже днем мама иногда играла с ней, как маленькая, и, сидя на ковре, наблюдала за тем, как варится обед для кукол. Потом родилась Лолотта, потом Бебе. А теперь ее всегда бранят.
Дениза обычно спала, не просыпаясь до самого утра, до той минуты, когда вместе с солнцем в детскую входила няня. Но в эту ночь она вдруг проснулась. Из растворенного окна на три кроватки падали мягкие отсветы. То было сочетание лунного света — легкого, молочно-туманного, и другого, более резкого и белого, поднимавшегося с террасы. Внизу кто-то пел; Дениза оперлась на локоть, чтобы лучше слышать. Она обожала голос матери. Еще двухлетней крошкой, едва заслышав звуки рояля, она спускалась в гостиную и умоляла: «Мама, спойте». Она особенно любила те песни, которые трогали ее до слез, например «Рылейщик». В три года она уже напевала мелодии Шумана, Брамса и обнаруживала такую музыкальную память, что мать решила «засадить» ее за рояль. Девочка делала поразительные успехи. Через полгода она уже аккомпанировала матери, когда та пела такие романсы, «аккомпанемент которых был ей под силу».
— Дениза очень музыкальна, — говорила госпожа Эрпен.
— Да как же ей не быть музыкальной, когда у нее такая мать? — отвечали знакомые.
Голос, раздававшийся среди безмолвия, заполнял собою весь мир. Из сада веяло жимолостью. Маленькие спали. Притаившись в кроватке, Дениза думала о том, как хорошо бы находиться сейчас наедине с мамой и любоваться ею. Мелодия разливалась широкой звучной волной. Дениза не понимала всех слов, но уловила:
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу