Джером Джером - Душа Николаса Снайдерса, или скряга из Саардама

Христина ничего не поняла ни тогда, ни потом; и Николас не открыл ей тайны. Душа Яна вошла в очень мудрого старого человека, который знал, что лучшее средство заставить забыть прошлое — это честно жить в настоящем. Одно только с уверенностью знала Христина, — что старый Николас Снайдерс таинственно исчез, что на его месте появился новый Николас, который смотрел на нее ласковыми глазами — открытыми и честными, вызывающими доверие. Хотя Николас никогда не говорил этого, Христине пришло в голову, что она сама, своим кротким примером, своим облагораживающим влиянием вызвала эту чудесную перемену. И Христине это объяснение не казалось невозможным — оно было ей приятно.

Вид заваленной бумагами конторки стал ненавистен Николасу. Вставая рано утром, он исчезал на целый день и возвращался вечером усталый, но веселый, принося с собой цветы, над которыми Христина смеялась, говоря, что это сорная трава. Но разве в названии дело? Николасу они казались красивыми. В Саардаме дети убегали от него, а собаки, при виде его, поднимали лай. Поэтому Николас уходил окольными тропинками, подальше от города. Дети окрестных деревень скоро узнали доброго старика, который любил, оперевшись на палку, наблюдать за их играми и прислушиваться к их смеху. Его большие карманы были полны всяких вкусных вещей. Взрослые, проходя мимо, шептали друг другу, как он похож своим внешним видом на старого злого Ника, саардамского скрягу, и удивлялись — откуда он мог прийти. Но не только детские лица научили его улыбаться. Поначалу его смутило, что мир полон на редкость красивыми девушками, а также красивыми женщинами, среди которых все были более или менее достойны любви. Он даже растерялся, но вскоре обнаружил, что, несмотря на это, Христина оставалась в его мечтах самой красивой, наиболее достойной любви. Тогда каждое красивое лицо стало радовать его: оно напоминало ему Христину.

Как-то раз, когда он пришел домой, Христина встретила его с печалью в глазах. Фермер Бирстраатер, старый друг ее отца, приходил повидаться с Николасом; не застав Николаса, он поговорил немного с Христиной. Какой-то жестокосердый кредитор выгоняет его с фермы. Христина сделала вид, будто не знает, что этим кредитором был сам Николас, но удивлялась, что могут быть такие злые люди. Николас не сказал ничего, но на следующий день фермер Бирстраатер зашел к ней опять, улыбающийся, признательный и несказанно удивленный.

— Но что с ним сделалось? — без конца повторял фермер Бирстраатер.

Христина улыбнулась и ответила, что, может быть, милосердный бог коснулся его сердца; про себя же она подумала, что, может быть, тут сказалось чье-то хорошее влияние. Удивительная весть разнеслась по всей округе. Христину стали осаждать со всех сторон, и она, видя, что ее посредничество неизменно приносит успех, становилась с каждым днем все довольнее собой, а вместе и Николасом Снайдерсом. Ибо Николас был хитрый старик. Душа Яна, пребывавшая в нем, наслаждалась уничтожением того зла, которое содеяла душа Николаса. Но ум Николаса Снайдерса, который остался при нем, шептал:

«Пусть девочка думает, что все это ее рук дело…»

Новость дошла и до госпожи Толяст. В тот же вечер она сидела у камина на старой мельнице, а Николас Снайдерс покуривал, сидя напротив нее, и на лице его была написана скука.

— Вы валяете дурака, Николас Снайдерс, — говорила ему госпожа Толяст. — Над вами все смеются.

— Пусть лучше смеются, чем проклинают, — возражал Николас.

— Вы забыли все, что было между нами? — вопросила Толяст.

— Хотел бы забыть, — вздохнул Николас.

— В вашем возрасте… — начала госпожа Толяст.

— Я чувствую себя моложе, чем когда-либо, — перебил ее Николас.

— Ваша наружность говорит другое, — заметила его собеседница.

— Разве наружность имеет значение? — сказал Николас. — Самое важное в человеке — душа.

— Ну, и наружность кое-что значит в глазах света, — пояснила госпожа Толяст. — Знаете, если бы я захотела последовать вашему примеру и сделать из себя посмешище, я нашла бы много молодых людей…

— Я не хочу вам мешать, — живо перебил ее Николас. — Вы совершенно правы, я стар и у меня дьявольский характер. Есть много людей лучше меня, людей, более достойных вас.

— Я не буду утверждать, что их нет, — возразила госпожа Толяст, — но нет никого более подходящего. Девушки для юношей, а старухи для стариков, как я вам не раз говорила. Я еще не лишилась ума, как вы, Николас Снайдерс. Когда вы опять станете самим собой…