Проспер Мериме: Голубая комната

Опасно оставаться, опасно и слишком поспешно уезжать. Но еще опаснее дожидаться в гостинице, пока раскроется катастрофа в соседней комнате. Нечего и говорить, что сообщение это произвело ужасное впечатление. Слезы, нелепейшие планы; сколько раз несчастные бросались друг другу в объятия со словами: «Прости меня, прости меня!» Каждый считал себя главным виновником. Они поклялись умереть-вместе, так как молодой человек не сомневался, что правосудие признает их виновными в убийстве англичанина. И так как они не были уверены, что им позволят поцеловаться на эшафоте, они стали целоваться наперед, сжимая друг друга в объятиях и заливаясь слезами.

Наконец, наговорив множество бессмыслиц, нежных и душераздирательных слов, они признали, среди тысяч поцелуев, что план, придуманный Леоном, то есть отъезд восьмичасовым поездом, действительно был единственно выполнимым и наилучшим. Но оставалось еще переждать два томительных часа. При каждом звуке шагов по коридору они дрожали всем телом. Каждый скрип сапог, казалось, возвещал прибытие имперского прокурора.

Свой легкий багаж они уложили во мгновение ока. Молодая женщина хотела сжечь в камине голубую туфлю, но Леон поднял ее, вытер о постельный коврик, поцеловал и спрятал себе в карман. Он удивился, что от нее пахнет ванилью; его спутница душилась «букетом императрицы Евгении».

В гостинице уже все проснулись. Слышно было, как смеются лакеи, поют служанки, солдаты чистят мундиры своих офицеров. Леон хотел заставить свою подругу выпить чашку кофе с молоком, но она объявила, что у нее так сдавило горло, что если она сделает хоть глоток, то умрет.

Леон вооружился своими синими очками и пошел вниз расплачиваться по счету. Хозяин извинился перед ним за вчерашний шум, который он до сих пор не мог себе объяснить, так как господа офицеры обыкновенно бывают очень тихие. Леон стал уверять, что он ничего не слышал и превосходно выспался.

— Зато ваш сосед с другой стороны, — продолжал хозяин, — едва ли вас беспокоил. Он никогда не шумит. Бьюсь об заклад, что он и теперь еще спит как святой.

Леон оперся на конторку, чтобы не упасть, а молодая женщина, которая пришла вместе с ним, судорожно уцепилась за его руку и туже затянула вуаль.

— Это милорд, — продолжал безжалостный хозяин. — Ему подавай все самое лучшее. Да, это очень достойный человек. Но не все англичане на него похожи. У нас тут остановился один, прямо скаред. Все ему слишком дорого: и комната и стол… За билет английского банка в пять футов стерлингов он захотел сто двадцать пять франков… Хорошо еще, если бумажка не фальшивая!.. Да вот, вы должны понимать в этом толк: я слышал, как вы говорили по-английски… Хорошая бумажка?

С этими словами он протянул ему пятифунтовый банкнот. На одном углу было маленькое красное пятнышко, происхождение которого Леону стало сразу ясно.

— Я думаю, он вполне хорош, — ответил он сдавленным голосом.

— О, у вас времени много, — продолжал хозяин. — Поезд отходит только в восемь, да еще всегда опаздывает. Присядьте, пожалуйста, сударыня. Вы утомились, как видно…

В эту минуту вошла толстая служанка.

— Скорее горячей воды, — сказала она, — для чая милорда! Подайте также губку! У него разбилась бутылка с вином и залила всю комнату.

При этих словах Леон упал на стул; спутница его — также. Им обоим так хотелось расхохотаться, что они едва сдержались.

Молодая женщина радостно пожала руку своему спутнику.

— Знаете что, — обратился Леон к хозяину, — мы поедем двухчасовым поездом. Приготовьте нам к двенадцати завтрак поплотнее.

Мадам де Ларюн — Так Мериме в письмах к друзьям называл императрицу Евгению, жену Наполеона III. Происхождение этого прозвища таково: Ларюн — название небольшой горы в предгорьях Пиренеев, недалеко от курортного местечка Сен-Жан-де-Люс; обитатели императорской виллы в Биаррице, где не раз гостил Мериме, часто совершали прогулки к этой, горе.

дядюшка (англ.)

Оставь меня в покое, негодяй! (англ.)

не доводите меня до отчаяния (англ.)

Пирам и Фисба — молодые влюбленные, герои одного из древних мифов. Когда на Фисбу напала львица, ей удалось спастись, но она потеряла свое покрывало; Пирам, найдя это покрывало и думая, что его возлюбленная погибла, кончает с собой; Фисба, обнаружив труп Пирама, также лишает себя жизни.