Франц Кафка - Процесс / восстановленный по рукописям /

Из биографических разысканий, связанных с «Преступлением и наказанием» Достоевского, книгой, которая, вне всякого сомнения, оказала на замысел и исполнение «Процесса» огромное влияние, известно, сколь активно Ф.М.Достоевский использует реальную топографию Петербурга. Однако далеко не все «зашифрованные» детали городской среды «работают» в литературном тексте на метасмысловом уровне. Описание двора по Вознесенскому проспекту, в котором Раскольников прячет вещи, украденные им из квартиры процентщицы, связано, к примеру, с чрезвычайно тривиальной ситуацией в жизни писателя, о которой он со смехом рассказывал А. Г. Достоевской. «На мой вопрос, зачем же ты забрел на этот пустынный двор, Федор Михайлович ответил: „А затем, зачем заходят в укромные места прохожие"». — См.: Гроссман Л. П. Семинарий по Достоевскому. М.; Пг., 1922. С. 56.

Binder H. Kafka-Kommentar. S. 223f.

Pasley M. «Die Schrift ist unveranderlich...» — Essays zu Kafka. Frankfurt a.M. 1995.

Born J. «Leben und Werk» im Blickfeld der Deutung: Uberlegingen zur Kafka-Interpretation. In: Kafka-Studien. New York u.a. 1985. S. 53.

Затонский Д. В. Австрийская литература в XX столетии. М., 1985. С. 202: «Рильке, Верфель, Кафка... писали по-немецки еще и в центре чешской культуры — культуры давней, великолепной, всемирно известной, боровшейся за национальную самостоятельность народа. Это обостряло их отчуждение, их одиночество, их сосредоточенность на самих себе и замкнутость в себе».

См. об антипсихологизме в литературе XX в.: Саррот Н Тропизмы. Эра подозрения. М., 2000. С. 145 и далее.

В письме к Фелице Бауэр (2.09.13) Кафка называет Грильпарцера, Достоевского, Флобера и Клейста своими «кровными родственниками».

Элиот Т. С. Назначение поэзии / Пер. А. Зверева. Киев; Москва, 1997. С. 162.

Брод М. О Франце Кафке / Е. Кибардиной. СПб., 2000. С. 199-213.

«Чист я, без порока, невинен я, и нет во мне неправды» (Иов. 33:9), — утверждает Иов. И герой Кафки «попадает под арест», «не сделав ничего дурного».

Новелла «Маркиза д'О», повествующая о «виновности» невиновной героини, начинается с сухого и одновременно шокирующего сообщения: «В М., одном из крупных городов Верхней Италии, вдовствующая маркиза д'О., женщина, пользовавшаяся превосходной репутацией и мать нескольких прекрасно воспитанных детей, напечатала в газетах, что она, сама того не подозревая, оказалась в положении и просит неизвестного отца ожидаемого ею ребенка явиться, ибо она из семейных соображений готова выйти за него замуж». — Клейст Г. фон. Маркиза д'О / Пер. Г. Рачинского // Избранная проза немецких романтиков. М., 1979. Т. 2. С. 3.

В дневнике Кафка говорит о «прямом подражании» Диккенсу в своем первом романе: «Моим намерением было, как я теперь вижу, написать диккенсовский роман, но обогащенный более резкими осветителями, которые я позаимствовал бы у времени, и более слабыми, которые я извлек бы из себя». — Кафка Ф. Собрание сочинений: Дневники 1910—1923. С. 429.

Диккенс Ч. Холодный дом / Пер. М. Клягиной-Кондратьевой. М., 1956. С. 24.

Помещение «подпольных» адвокатов и романе Кафки освещается «только через небольшой люк», а в полу «появилась дыра... ...если чья-нибудь нога попадает в эту дыру, она свисает вниз и болтается над первым чердаком, над тем самым проходом, где сидят в ожидании клиенты».

Robertson R. Kafka: Judentum. Gesellschaft. Literatur. Stuttgart, 1988. S. 147.

У. Додд даже именует это время «русским периодом» в жизни и творчестве австрийского писателя. См.: Dodd W. Kafka and Dostoyevsky. New-York, 1992.