Валенитин Свенцицкий: Второе распятие Христа

— Прошу вас удалиться из залы заседаний! — с трудом выговаривая слова, сказал он.

— «Не судите, да не судимы будете, — раздался голос Христа, — ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить».

Макаровна, услышав знакомый голос, упала на колени и, вся просиявшая, словно молодость вернулась к ней, проговорила:

— Батюшка, Спаситель наш, прости меня грешную… украла… с голоду…

— Господин пристав, — строго сказал председатель, — распорядитесь убрать отсюда этого сумасшедшего.

Но старичок пристав не мог сдвинуться с места.

Христос повернулся к присяжным и сказал:

— «И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоём глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: "дай, я выну сучок из глаза твоего", а вот, в твоём глазе бревно? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего».

— Позвольте вас предупредить, — возвысил голос председатель, — что виновный в оскорблении суда подлежит строгой ответственности!

— Помяни меня, родименький, во Царствии Твоём! — прошептала Макаровна и упала на пол.

Жандарм попробовал было поднять её, но она грузно опустилась снова.

— Померла, ваше-ство!

— Объявляю перерыв на полчаса, — сказал председатель. — Уберите этого!..

Но Христос стал невидим.

Медленно прошли в свою комнату присяжные. Молча стала расходиться публика.

Макаровну унесли.

Был храмовый праздник в церкви Вознесения. Народу набралась такая масса, что даже оба клироса были переполнены. Перед иконой праздника, словно горящий сноп соломы, ярко пылали свечи.

О. Никодим в лучших светлых ризах чинно совершал литургию. Он был человек простой, набожный. Любил свой храм, любил хороших певчих и особенно кадильный дым. Эта любовь осталась у него с детства; бывало, отец приходил от всенощной благословлять его на сон грядущий, от него так славно пахло ладаном.

Староста у входа едва успевал продавать свечи и просфоры. Деньги звонко звякали на всю церковь, смешиваясь с тихим пением церковных гимнов.

— Не задерживайте; проходите, проходите, — мягко, но внушительно говорил староста тем, которые останавливались у конторки проверять сдачу.

Христос вошёл в этот храм и вместе с прочими подошёл к конторке, где продавали свечи.

— «Возьмите это отсюда, — властно сказал он, — и дома Отца Моего не делайте домом торговли».

— Что такое! Грабят!.. Батюшки!.. — понеслось по церкви.

— Что вам угодно? — спросил староста.

— Уйдите отсюда. Не делайте дом Отца Моего домом торговли! — снова повторил Христос, и в голосе Его была сила и власть.

— Я попрошу вас не нарушать тишины в церкви, иначе придётся позвать сторожа и городового.

Гневом вспыхнуло лицо Христа. Голос зазвенел на всю церковь, словно глас трубный. Он опрокинул стол, на котором лежали свечи и просфоры, рассыпал деньги:

— Идите прочь отсюда! Здесь дом Отца Моего.

И слова Его жгли как огонь. Трепет и смятение ужаса пронеслись по церкви.

— Не стыдно скандальничать? — обратился к нему сторож. — Ведь здесь тебе не базар — храм Божий.

Богослужение прекратилось. Народ обступил Христа и старосту.

Христос говорил:

— «Настанет время, и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе».

О. Никодим подошёл к толпе и, вслушиваясь в слова Христа, строго сказал ему:

— Неподобающее говоришь. Храм православный бесчестишь.

— «Бог не в рукотворённых храмах живёт! Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине».

В это время расслабленный, который всё время на грязной циновке лежал у входа, подполз к ногам Христа.

— «Дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои», — обратился к нему Христос.

— Богохульствуешь! — гневно воскликнул о. Никодим. — Кто дал тебе власть грехи прощать?

Христос повернулся к нему:

— «Что легче сказать: прощаются тебе грехи, или сказать: встань и ходи? Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи», говорю ему: встань и иди домой!

И на глазах у изумлённой толпы расслабленный, как здоровый, поднялся с полу, в ноги поклонился Христу и благоговейно поцеловал край Его одежды.

Тихо, опустив голову, о. Никодим пошёл в алтарь.

Была ночь. Старичок Сила, ночной сторож, приютил Христа у себя на ночлег.

— Всё равно каморка пустая ночью, спи себе на здоровье.