Александр Минчин - Факультет патологии

Она мне первой и кивнула:

– Здравствуй. А ты что, будешь учиться на нашем курсе?

– Да, – ответил я.

И все посмотрели на меня.

– Как тебя зовут? – спросил парень с маслянистыми волосами, я бы сказал, волосами из масла.

– Саша, – ответил я. И поздоровался.

– Меня Ира, – сказала противозачаточная девочка.

– А меня Лена, – сказала девочка с большой попой, сидящая на коленях мальчика, по которому шли подтяжки.

– Васильвайкин, – официально представился тот. Вообще он был среди них самый серьезный. (Или таким казался. Или ему хотелось таким казаться.) Мне понравилась его фамилия.

– Боб зови меня, – сказал мальчик с волосами из масла.

И только последний, пятый, оставшийся мальчик ничего не сказал, никак не представился и лениво посмотрел на меня. Как на все уже давно виденное, как на просмотренный фильм. Однако я не был этим фильмом – им еще предстояло просмотреть меня.

Я всем кивал вежливо и говорил «очень приятно», это звучало неслабо, классно так как-то. Тем более для нас, молодняка: мы ведь не были еще солидны и не несли на себе бремени жизни в чаще ожидания.

Я стоял и смотрел на них, они смотрели на меня. Все ждали, кто начнет. Мы как бы снюхивались. Знаете, как собаки на улице.

Нам еще предстояло долго в одной упряжке бежать.

Начал Боб с волосами масляного цвета:

– Ты как к нам попал, откуда?

– Из академического, – ответил я.

– Как тебе удалось? – спросил серьезный Васильвайкин. – Какое заболевание? – Он, казалось, все знал. То ли догадывался.

– По психике – психиатрическое, – ответил я.

– А ты что, и в психушке был? – Спрошено было на всякий случай: мол, куда тебе там.

– Два месяца, – ответил я.

Все сразу посмотрели на меня очень внимательно. И с долей уважения. Это было неожиданно.

– Симулировал? – спросил Васильвайкин, который догадывался.

– Вроде.

Девочка Ира в красненьком платье синими брызгами смотрела на меня. Разбрызгивая эти брызги. Расширенными глазами.

– Должны были исключить из института, пропустил много, нужен был академический. Кто-то научил как, я пришел в диспансер и сказал, что болит голова; и что читаю, то не понимаю, не понимается читаемое. Так и попал туда, потом еле вырвался.

– Ну и как там? – спрашивает Боб, все уже ждали рассказа.

– Конечно, публика там небывалого класса. И страшного много и смешного. А вообще все это ужасно. Санитары, шоки, доктора… – Я встряхнулся: – Там был один мужик Рома, он боксом занимался, его дважды трахнули в одно и то же место на голове, и он семнадцать лет из дурдомов не вылазил. А к моему появлению… – Все внимательно слушали.

– Это что, – перебил меня парень в синей рубахе, не представившийся. – Боб, я тебе вообще гениальную историю расскажу: у меня клиент был, так тот в 51-м отделении Кащенко сидел, это такое отделение, откуда, практически, не выходят никогда или очень редко… – и он стал рассказывать историю, все стали слушать его, забыв про меня.

И в этот момент я увидел Шурика. Того, который учил меня, как разыгрывать из себя дурного и подавленного, короче, больного на голову.

– Шурик! – Мы обнялись с ним, как родные. В какой-то мере мы были с ним – родные. Или станем позже. (Его жена… Ну, да это не важно сейчас.) – Ты что здесь делаешь? Как ты сюда попал?

– Буду учиться на этом курсе.

– Как?! – и тут я вспоминаю, что он этот фокус с психдиспансерами проделал раньше меня.

– Я рад тебя видеть, Саня, – говорит он, и мы улыбаемся. Знаем чему.

– Пойдем ударим по пиву, что ли, как в прежние времена?

– Конечно! С удовольствием! Сколько времени прошло с последнего раза?

Мы вышли из института и пошли в ту сторону, где была пивная.

На сегодня институт был, кажется, закончен. Он закончился при неначавшихся занятиях. Которые шли своим чередом. Никого не касаясь.

У меня есть деньги, и я покупаю четыре кружки пива. Мы отходим от подавалки, вечно кричащей на алкоголиков, у них постоянно то две, то одной копейки не хватало, и заговариваем.

– Ну, как ты, Шур, что нового? Сто лет тебя не видел.

Фразы были банальные, но я действительно год его не видел и был очень рад.

– Женился я недавно, летом.

– Да ты что, смеешься?!

– Нет, Сань, правда.

– Не может быть! Откуда она?

– С нашего прошлого курса, помнишь, на котором мы учились. – Он улыбнулся. Слово учились звучало для нас сакраментально, так как его видели на том курсе, по-моему, два раза, а меня и того меньше. Я все никак не могу поверить в свершившееся: мой Шурик – муж.