Эдвард Форстер - Комната с видом

Потому что главное — что бы ни считать главным — случилось не в лоджии, а позже, у реки. Потерять сознание при виде пролитой крови — вполне простительно. Но последующее обсуждение, незаметно перешедшее в полное значения молчание, — совсем другое дело. Она усмотрела что-то предосудительное в совместном созерцании темных вод и обоюдном стремлении скорее вернуться домой.

Вначале чувство стыда было слабым. Она даже чуть не присоединилась к экскурсии в Торре дель-Галло. Но чем упорнее она уклонялась от встреч, тем сильнее была потребность в дальнейших уклонениях. А потом, по неисповедимой прихоти небес, взявших в подручные мисс Бартлетт и двух священников, ее лишили возможности покинуть Флоренцию, прежде чем она побывает вместе с Джорджем в горах.

Тем временем мистер Эгер занимал ее светским разговором. Их маленькая размолвка была забыта.

— Итак, мисс Ханичерч, вы путешественница? Изучаете искусство?

— Нет, что вы, не-е-ет!

— Может быть, человеческую натуру, — вмешалась мисс Лавиш, — как я?

— Нет, нет. Я обыкновенная туристка.

— Да? — усомнился мистер Эгер. — Но так ли это на самом деле? Извините за грубость, но мы, постоянно проживающие здесь, смотрим на туристов с некоторым презрением. Их передают, как почтовые отправления, из одного города в другой: из Венеции во Флоренцию, из Флоренции в Рим. Они сбиваются в кучки, как в стадо, ютятся в пансионах и гостиничных номерах и не интересуются ничем за пределами путеводителя. Одна светлая мысль: скорее покончить с одним и приступить к другому! В результате они путают один город с другим, в их головах царит мешанина из городов, рек и дворцов. Может быть, вы видели в «Панче» — девочка спрашивает: «Папа, а что мы смотрели в Риме?» А тот отвечает: «Кажется, Рим — это то место, где мы видели ярко-желтую собаку». Вот вам и туристы! Ха-ха-ха!

— Я с вами совершенно согласна, — вставила реплику мисс Лавиш. Это был уже не первый раз, когда она прерывала поток его остроумия. — Узость кругозора и поверхностность англо-саксонских туристов достигли прямо-таки угрожающих размеров.

— Вот именно. Теперь перейдем к нашей английской колонии во Флоренции, мисс Ханичерч, — а она, знаете ли, довольно многочисленна, хотя и неоднородна. Часть ее составляют люди, занимающиеся торговлей. Но основной костяк — учащиеся и исследователи. Леди Хелен Хаверсток, например, изучает творчество Фра Ангелико. Я вспомнил ее потому, что мы как раз проезжаем мимо ее виллы — вон там, слева. Чтобы ее увидеть, нужно привстать. Нет-нет, не вставайте — можете упасть! Она гордится своей густой живой изгородью... полное уединение! Отдельные критики придерживаются того мнения, будто в этом саду разыгрывались многие сцены «Декамерона», — интересно, не правда ли?

— О да! — воскликнула мисс Лавиш. — Но скажите: какая именно часть сада послужила местом действия восхитительной седьмой новеллы?

Однако мистер Эгер в разговоре с мисс Ханичерч уже перешел к вилле справа, где жил мистер Такой-То — американец, каких мало, а ниже него на склоне горы проживают муж и жена Сякие-То.

— Вы, конечно, слышали о ее монографии «Малоизученные направления в итальянском искусстве средневековья»? А он исследует творчество Гемистуса Плето. Иногда во время чаепития в их особняке можно услышать звонок трамвая, поднимающегося по недавно открытому маршруту и битком набитого потными «дикарями», чья цель «отметиться» во Фьезо- ле, чтобы потом рассказывать, что они там были. Эти несчастные и не подозревают, какие сокровища культуры находятся у них под самым носом.

Тем временем двое на козлах флиртовали самым беззастенчивым образом. Люси кольнула зависть. Может быть, они единственные по-настоящему наслаждались поездкой. Карету сильно трясло, особенно после того как она пересекла главную площадь Фьезоле и съехала на дорогу, ведущую в Сеттиньяно.

— Тише, тише! — мистер Эгер, не оборачиваясь, изящно помахал рукой у себя над головой.

— Да, синьор, хорошо, синьор, — затараторил возница и хлестнул лошадей, чтобы прибавили скорости.

Мистер Эгер и мисс Лавиш завели разговор о Бальдовинетти. Был ли он одним из праотцов Ренессанса, или, наоборот, под влиянием Ренессанса стал художником?

Всякий раз, когда лошади пускались в галоп, сонная, массивная фигура мистера Эмерсона сталкивалась с капелланом.

— Тише, тише! — страдальчески повторял тот.

Следующий сильный толчок заставил мистера Эгера сердито обернуться. Как раз в этот момент очередная попытка Фаэтона поцеловать Персефону увенчалась успехом.