Ярослав Гашек - Рассказы и фельетоны

Выписавшись из клиники, я отправился сначала на центральное кладбище в отделение, где больницы погребают части человеческого тела, и посмотрел на могилу, где покоились мои останки. Затем я отправился на вокзал и поехал в Прагу с сознанием, что моя прогулка в Дрезден по своей продолжительности превзошла экскурсии всех туристов, когда-либо посетивших этот прекрасный город.

В Дечине мы прошли тщательный таможенный осмотр. Когда австрийские таможенники раскрыли наши чемоданы и уже успели в них порыться, взгляд одного чиновника упал на меня. Пораженный моим видом, он, очевидно, принял меня за человека, который проносит тайком по меньшей мере сахарин. Я выглядел, как контрабандист, которому намяли бока.

— Возьмите чемодан, — предложил мне чиновник, — и ступайте с ним в канцелярию.

В канцелярии чемодан открыли, перерыли вещи и не нашли ничего подозрительного, но увидели среди других бумаг свидетельство, выданное мне в дрезденской больнице и подписанное восемнадцатью профессорами и пятьюдесятью двумя ассистентами.

— Дружище, — сказал мне, просмотрев свидетельство, чиновник, — зайдите наверх к начальнику. Иначе мы не сможем пропустить вас в Австрию.

Начальник таможни, важный служащий, прекрасно знал свое дело. Посмотрев свидетельство, он сказал:

— Во-первых, как обозначено в этом документе, заднюю часть черепа у вас заменяет серебряная пластинка. Это серебро не имеет пробы, а посему вы заплатите штраф — двенадцать крон за сто двадцать граммов серебра, согласно тарифу шесть и тарифу восемь и параграфу девятьсот сорок шесть таможенной инструкции; вы хотели тайком провезти неклейменое серебро, следовательно, заплатите штраф в тройном размере, то есть трижды двенадцать крон, итого тридцать шесть крон. Далее следует пошлина за сто двадцать граммов серебра (литеры b, f и g). Согласно международному соглашению тысяча девятьсот второго года, десять геллеров с грамма, то есть со ста двадцати граммов, — двенадцать крон.

Затем левое бедро заменено у вас лошадиной костью. Будем считать это тайным провозом костей крупного скота. Следовательно, мой друг, вы причиняете ущерб австрийской торговле костью.

С какой целью вы носите в себе заграничную лошадиную кость? Чтобы вы могли ходить? Запишем в таком случае в протоколе, что вы используете лошадиные кости в промышленных целях. Не советую вам запираться, сударь!

Промышленность — прекрасное дело, но невыгодное для вас, потому что при обнаружении тайного провоза кости в Австрию мы взимаем высокую пошлину. Заплатите двадцать четыре кроны.

Засим здесь имеются сведения, что вместо трех ребер у вас вставлены платиновые проволочки. Вы хотите провезти в Австрию платину? [19] В Австро-Венгерской монархии были введены высокие таможенные пошлины на ввоз промышленных товаров и сырья. Таким путем правящие классы монархии стремились избавиться от иностранной конкуренции на австрийском рынке. Знаете ли вы, что вас за это ожидает? Штраф в трехсоткратном размере. Если эти проволочки весят двадцать граммов, штраф составит тысячу шестьсот пять крон. Вот до чего доводит преступное легкомыслие!

Но что я вижу! Здесь сказано, что одна из ваших почек, а именно левая, заменена свиной.

Сударь, ввоз свиней в Австрию из-за границы запрещен. Это запрещение распространяется и на отдельные части свиней, а посему, если вам угодно попасть в Чехию, извольте оставить почку в Германии.

Я на это не согласился и потому уже десять лет сижу в Саксонии и жду, когда аграрии, ибо я и сам аграрий, разрешат ввозить свинину в Австрию [20] Партия аграриев (основана в 1899 г.), защищая интересы крупных землевладельцев и сельской буржуазии, требовала введения высоких пошлин на ввоз сельскохозяйственных продуктов в Австро-Венгрию. По настоянию аграриев, в стране были введены запретительные пошлины на ввоз скота (главным образом свиней). . Тогда я вернусь на родину.

Председательница общества по охране труда домашней прислуги, супруга советника пани Краузова готовила к завтрашнему дню торжественную речь.

В семье секретаря Общества — супруги коммерции советника пани Тихой — вот уже пятьдесят лет трудится некая Анна, служанка, взрастившая два поколения Тихих. Общество постановило отпраздновать полувековой юбилей ее верной службы. Анне семьдесят пять лет, она всегда отличалась примерным поведением и не лакомилась потихоньку из хозяйского буфета.