Герман Банг - Шарло Дюпон

— А теперь пора складывать чемодан, дружок...

Прощаясь с господином Беккером, Шарло заливался

слезами.

Семья господина Эммануэло де Лас Форесаса по-прежнему ютилась на шестом этаже. Госпожа де Лас Форесас поседела. В остальном все осталось как было.

В два часа господину де Лас Форесасу подавали в постель первую чашку кофе. Потом он вставал. Госпожа де Лас Форесас помогала мужу одеться. Во время этой процедуры она дрожала, как осиновый лист, потому что по утрам муж обычно бывал слегка не в духе. Чуть что он пускал в ход щипцы для завивки. Стоило ему не угодить, и он больно тыкал ими в шею госпожи де Лас Форесас.

Вся семья замирала от страха, пока господин де Лас Форесас совершал свой туалет.

Покончив с одеванием, господин де Лас Форесас уходил из дома. А госпожа де Лас Форесас бродила из комнаты в комнату, с трепетом поджидая его возвращения.

Девять полуголодных малышей росли, как сорная трава.

Шарло сразу вошел в привычную колею. Он даже ни разу не спросил о деньгах.

В один прекрасный день в доме не осталось ни гроша. Госпожа де Лас Форесас плакала в три ручья. Ей нечего было подать мужу на обед.

Шарло пошел к тетке и взял тысячу марок. Госпожа де Лас Форесас зашила девять сотен в старую перинку.

Но в душе Шарло, точно у затравленного зверька, затаилась глубокая, тупая ненависть к отцу.

Господин де Лас Форесас часто вывозил сына в свет. Они ходили в театры и в оперу. Господин Теодор Франц предоставил им ложу. В последние дни каникул Шарло катался в Булонском лесу на двух маленьких пони. Шарло был одет в шотландский костюмчик. И пони и костюм подарил господин Теодор Франц. Добрая душа!

Госпожа де Лас Форесас приходила в парк и, сидя на скамейке, глядела, как Шарло проносится мимо в длинной цепи экипажей.

Но месяц истек, и они уехали «осваивать» Америку.

Вообще-то говоря, господин Теодор Франц Америку не любил. Америка оскорбляла его эстетические чувства. «Я не барабанщик»,— говорил господин Теодор Франц.

В Америке он нажил целое состояние.

Шарло делал все, что от него требовали. Ночи он Проводил на железной дороге и часто давал по два концерта в день. У него появился какой-то странный сонный взгляд, он ни к чему не проявлял интереса. Рот он открывал редко. Если он и думал что-то про себя, то, во всяком случае, никому не докучал своими мыслями.

Только непрерывно курил сигареты.

Час за часом прикуривал он одну сигарету от другой и, не мигая, глядел на голубой дымок. Под конец вокруг него стояло облако дыма.

Но при всем том, как уже было сказано, он шел туда, куда его посылали, и неукоснительно выполнял то, что от него требовали. И всегда чувствовал себя усталым, точно водонос.

В Чикаго ему подарили маленькую золотую скрипку, украшенную бриллиантами. Ему преподнесли ее во время концерта. В этот вечер господин де Лас Форесас не мог присутствовать на концерте — пышные формы американок все чаще отвлекали господина де Лас Форесаса от концертов сына — и он не видел скрипки.

На другое утро Шарло попросил швейцара гостиницы продать скрипку, а деньги послал матери в Париж.

За утренним шоколадом в постели господин де Лас Форесас прочитал в газетах о скрипке.

Он захотел на нее взглянуть.

— Я ее продал,— сказал Шарло.

— Что?—Господин де Лас Форесас едва не выронил чашку из рук.

— Продал..

Шарло встретил взгляд отца.

— А деньги послал домой,— сказал он.

Господин де Лас Форесас застыл с чашкой в руке и не проронил ни звука.

Очень уж странное выражение было на лице у Шарло.

Маленький чудо-скрипач рос не по дням, а по часам — господину Теодору Францу пришлось объявлять его в афишах десятилетним. Они побывали в Калифорнии, посетили Гавану, Мехико и Бразилию.

— Сударь,—- говорил господин Теодор Франц господину де Лас Форесасу.— Плюньте мне в глаза, но времена нынче такие... Сударь! Мы едем в Австралию.

Господин де Лас Форесас считал, что деньги всюду пахнут одинаково приятно. И они отправились в Австралию.

Шарло не возражал. Впрочем, его мнения никто не спрашивал.

Иногда вечером за стаканом вина, бросив взгляд на бледного Шарло, который, уронив руки, дремал на своем стуле, господин Теодор Франц говорил господину де Лас Форесасу:

— А знаете, Шарло н вправду славный малыш... Понимаете, сударь, дети хороши тем, что не ставят палки в колеса. Это вам не тенора... Они не сказываются больными— они выносливы... На них всегда можно положиться... Я вам скажу напрямик, я охотно «выпускаю» детей.