Джек Лондон - Лунный лик. Рассказы южных морей

Его команда угрюмо натянула фалы, и странный чужеземный парус, косой, выкрашенный в темно-коричневый цвет, затрепетал в воздухе. Мы шли с хорошим ветром, и, когда Желтый Платок натянул шкот, джонка пошла быстрее и буксир ослабел. Как ни быстро шел «Северный Олень», джонка обгоняла его, и, чтобы избежать столкновения, я взял немного круче к ветру. Но джонка продолжала обгонять, и через несколько минут я очутился на траверзе борта «Северного Оленя». Теперь оба буксирных каната натянулись под прямыми углами к обеим лодкам. Положение получалось очень забавное.

— Отдай канат! — крикнул я. Чарли колебался.

— Да не бойся, — прибавил я, — ничего не случится. Мы пройдем реку на этом галсе, а вы будете все время сзади до самого Сан-Рафаэля.

После этого Чарли отдал буксир, и Желтый Платок послал одного из китайцев на нос, чтобы выбрать канат. Я едва разглядел в сгущающихся сумерках устье Сан-Рафаэля и, когда джонка вошла в реку, с трудом мог различить берега. «Северный Олень» находился в добрых пяти минутах хода позади нас, и мы все сильнее опережали его, быстро двигаясь по узкой извилистой реке. Зная, что позади находится Чарли, я совсем не боялся своих пяти пленников. Однако темнота мешала мне зорко следить за ними, и я переложил револьвер из заднего кармана брюк в боковой карман куртки, откуда его легче было достать.

Я боялся одного лишь Желтого Платка, а он прекрасно понимал это и, как покажут дальнейшие события, воспользовался этим. Он сидел в нескольких футах от меня у наветренного борта джонки. Я едва различал очертания его фигуры, но тем не менее заметил, что он медленно, очень медленно подвигается ко мне. Я стал внимательно следить за ним. Держа левую руку на румпеле, я засунул правую в карман куртки и нащупал револьвер.

Я увидел, что китаец придвинулся ко мне на несколько дюймов, и только собрался крикнуть ему «назад!» — слово уже трепетало на кончике языка, — как вдруг чья-то грузная фигура прыгнула на меня с подветренной стороны и одним ударом сбила с ног. Это был китаец из команды джонки. Он вцепился в мою правую руку так, что я не мог уже вытащить ее из кармана, а другой рукой зажал мне рот. Конечно, я сумел бы вырваться, освободить руку или рот и поднять тревогу, но в этот момент на меня навалился еще и Желтый Платок.

Я тщетно барахтался на дне джонки. Мои руки и ноги были крепко скручены, а рот завязан, как оказалось потом, чьей-то ситцевой рубахой. Желтый Платок взял румпель и стал шепотом отдавать приказания. По положению своего тела и по перестановке паруса, который смутно вырисовывался надо мной при свете звезд, я понял, что джонка направляется в устье маленькой болотистой речонки, впадавшей в этом месте в Сан-Рафаэль.

Через несколько минут мы тихо подошли к берегу и бесшумно спустили парус. Все китайцы соблюдали полную тишину. Желтый Платок присел на дно рядом со мной, и я слышал, как он старался подавить свой резкий отрывистый кашель. Прошло, должно быть, минут семь-восемь. Затем я услышал голос Чарли, в то время как «Северный Олень» проходил мимо устья речонки.

— Не могу сказать вам, до чего я рад, что наш парнишка благополучно покончил с рыбачьим патрулем, — ясно услышал я слова Чарли.

Тут Нейль сказал что-то, чего я не расслышал, и затем голос Чарли продолжал:

— У парнишки несомненные способности к морскому делу, и если он, окончив школу, пойдет по этой части и отправится в дальнее плавание, то из него наверняка выйдет превосходный капитан.

Все это было очень лестно; но, лежа на дне лодки, связанный, в плену у моих же пленных, я, признаюсь, не испытал никакой радости от этой блестящей перспективы, с тревогой прислушиваясь, как замирают вдали голоса на «Северном Олене», удалявшемся по направлению к Сан-Рафаэлю. С «Северным Оленем» исчезла моя последняя надежда. Я никак не мог себе представить, что ожидает меня. Китайцы были людьми чужой расы, и из того, что мне приходилось слышать о них, я заключал, что они отнюдь не отличаются благородством и великодушием.

Подождав еще несколько минут, команда подняла косой парус, и Желтый Платок направил лодку к устью Сан-Рафаэля. Вода все убывала, и ему с трудом удавалось огибать илистые мели. Я надеялся, что джонка сядет на одну из них, но Желтый Платок благополучно вывел ее в залив.

Когда мы вышли из реки, между китайцами разгорелся шумный спор, разумеется, как я сразу догадался, из-за моей особы. Желтый Платок что-то горячо доказывал, но остальные четверо не менее горячо возражали ему. Было очевидно, что он предлагал покончить со мной, а они боялись последствий. Я достаточно хорошо знал китайцев и потому не сомневался, что их удерживает один лишь страх. Однако я никак не мог разобрать, что они предлагают вместо жестокого плана Желтого Платка.