Джек Лондон - Лунный лик. Рассказы южных морей

Мы угрожали их жизни или, вернее, мешали им добывать средства к жизни, что во многих отношениях совершенно одно и то же. Мы отбирали у них незаконные приспособления и сети, которые стоили дорого и изготовление которых требовало много времени и труда. Мы мешали им ловить рыбу в определенное время года и тем самым лишали их возможности хорошо зарабатывать, что им удавалось бы, если бы нас не было. А когда мы арестовывали их, то за этим следовал суд и большие штрафы. В результате все они, конечно, смертельно ненавидели нас. Подобно тому как собака является естественным врагом кошки, а змея — человека, так и мы, рыбачий патруль, являлись естественным врагом рыбаков.

Но чтобы доказать вам, что они были в такой же мере способны на великодушие, как и на ненависть, я расскажу о Димитрии Контосе. Димитрий Контос жил в Валлехо. После Большого Алека это был самый могучий, храбрый и влиятельный человек среди греков. Он не доставлял рыбачьему патрулю никаких хлопот, и нам, пожалуй, так и не пришлось бы никогда столкнуться с ним, если бы он не приобрел нового судна для ловли лососей. Эта лодка и послужила причиной всех бед. Он построил ее по собственной модели, которая несколько отличалась по внешнему виду от обыкновенных лодок этого типа.

К великому его удовольствию, судно оказалось очень быстроходным — быстроходнее всех лодок в заливе и реках. Вот это-то обстоятельство и заставило Контоса преисполниться необыкновенной гордости и чванства. Услыхав про наш набег на «Марии-Ревекке», набег, вселивший страх в сердца рыбаков, он послал нам в Бенишию вызов. Один из местных рыбаков передал его нам. Димитрий Контос заявлял, что в ближайшее воскресенье он выйдет из Валлехо, поставит свою сеть на виду у всей Бенишии и будет ловить лососей; пусть-де патрульный Чарли Легрант поймает его, если сможет. Конечно, мы с Чарли не имели никакого понятия об особенности его новой лодки. Наша лодка была достаточно быстроходна, и мы не боялись состязания с каким угодно другим парусным судном.

Настало воскресенье. Слух о вызове распространился повсюду, так что все рыбаки и моряки Бенишии как один человек высыпали на пароходную пристань; глядя на эту толпу, можно было подумать, что тут должен состояться большой футбольный матч. Мы с Чарли относились скептически к вызову, но вид толпы убедил нас в том, что это не простая похвальба со стороны Димитрия Контоса.

После полудня, когда морской ветер подул сильнее, вдали показались его парус и лодка, идущая на фордевинде. В нескольких футах от пристани грек переменил галс и сделал театральный жест, словно рыцарь, выходящий на поединок. В ответ на это с пристани раздались дружеские приветствия, и Димитрий Контос бросил якорь в проливе в нескольких сотнях ярдов от нас. Затем он спустил парус и, поставив лодку по ветру, начал забрасывать сеть. Он выбросил немного, не больше пятидесяти футов; однако дерзость этого человека поразила нас с Чарли. Мы только потом узнали, что сеть эта была старая и никуда не годилась. Правда, ею можно было еще поймать рыбу; но мало-мальски значительный улов изорвал бы ее в клочки. Чарли покачал головой.

— Сознаюсь, этот малый совершенно сбил меня с толку, — сказал он. — Что из того, что он выбросил только пятьдесят футов? Ведь он все равно не успеет собрать их, если мы тотчас же двинемся к нему. И чего ради он, собственно, явился сюда? Чтобы щегольнуть перед нами своей наглостью, да еще в нашем городе? Выходит, что так!

В голосе Чарли зазвучала обида, и он не переставал несколько минут возмущаться бесстыдством и озорством Димитрия Контоса.

Тем временем герой этого происшествия, небрежно развалившись на корме, следил за поплавком своей сети. Когда в сеть попадает крупная рыба, поплавки тотчас же начинают дергаться и таким образом предупреждают рыбака. По-видимому, это как раз и случилось, ибо Димитрий вытащил футов двенадцать сети и, продержав ее минуту в воздухе, бросил на дно лодки большого блестящего лосося. Толпа, стоявшая на пристани, встретила это громкими восторженными криками. Такой дерзости Чарли уже никак не мог вынести.

— Идем, парнишка, — позвал он меня, и мы, не теряя времени, прыгнули в нашу лодку и наставили парус.

Толпа криком предупредила Димитрия, и пока мы отчаливали от пристани, он успел быстро отрезать ножом свою негодную сеть; его парус был наготове и тотчас затрепетал на солнце. Димитрий побежал на корму, наставил шкот и помчался по направлению к холмам Контра Косты.