Энн Донован - ПАПА-БУДДА

— Хорошо. Только помните: приходим на каждую репетицию, с этого самого дня и до генеральной. Претендентов на роли достаточно, так что решайте. — Она оглядела нас. — До сих пор все ясно? Есть вопросы?

— Мисс, - в заднем ряду поднялся долговязый парень, - а у меня по четвергам баскетбол на большой перемене. – Это был Кэйр Симпсон. Шарлин, наверное, в обморок упадет, когда узнает, что он играет в спектакле.

Ему ответил мистер Уилсон:

— Значит, тебе придется выбирать. Извини, но какой бы мы день ни назначили, кому-то будет неудобно.

— Еще вопросы? — Мисс О'Хара обвела взглядом всех нас. — Нет? Отлично. Тогда начнем.

После репетиции мы с Нишей встретились у ворот школы.

— Здорово было, правда? — спросила она.

— Ага.

Мы вместе пропели: «Joseph», - как мисс О'Хара, продирижировали два такта паузы и допели: «He was Jacob's favourite son» . Тут мы обе прыснули со смеху.

— Ну, мне туда, — сказала Ниша, махнув в сторону улицы, идущей вниз.

— А мне на Байерс-Роуд.

Ниша вынула из кармана розовые перчатки и стала их надевать.

— Хочешь, давай сами порепетируем? Можно у меня как-нибудь.

— Было бы классно. Или можно у меня. Ты где живешь?

— Недалеко от Грэйт Вестерн-Роуд. Ладно, мне пора… Ну, завтра в школе увидимся.

— Ладно. Пока.

Мы договорились с мамой, что после репетиции я зайду за ней на работу. Когда я заглянула к ней в контору, она уже надевала куртку.

— Привет, доча. Как репетиция?

— Классно. Пока учим вокальные партии, а движения потом разучим.

— Значит, у вас репетиции будут по средам?

— Да, и по четвергам на большой перемене.

— Когда придем домой, напомни, чтобы я пометила в календаре.

У мамы на кухне висит календарь, в котором она все записывает. Разумеется, наш папа вечно обо всем забывает, и когда он говорит, что куда-то идет или задержится на работе, мама отвечает, что знать ничего не знает. «Но я же предупреждал», — возмущается он, а она ему: «В календаре ничего не записано». Будто телеведущие, которые давно работают в паре. Однажды после очередного такого разговора он написал большими красными буквами через весь календарь: «Подышать, поесть, сходить в туалет».

Когда мы дошли до конца улицы, начался дождь.

— Черт, а я утром белье повесила сушиться, думала, дождя не будет. Вон папина машина – значит, он уже дома. Может, он все уже снял.

Но в доме его нигде не было. Мама ринулась на задний двор снимать белье, а я принялась мыть посуду, оставшуюся с утра. Она вернулась, открыла холодильник и принялась доставать еду.

— Папа тебе ничего не… А, вот и он. Ты где был?

— Наверху.

— Наверху?

— Пап, а у нас была репетиция.

— Здорово, доча.

— Ты что, не мог снять белье? На улице дождь!

— «Иосиф и его разноцветное платье».

— Я не заметил.

— А посуду вымыть?

— Прости, я медитировал.

— Будь любезен, впредь не медитируй, пока не помоешь посуду, ладно? У Энн Мари теперь еще репетиции раз в неделю, и уроки ей надо делать. Раз пришел первым, мог бы капельку прибраться.

— Это мюзикл.

— А у меня и так забот полон рот, я к маме хожу каждый вечер.

— Мам, телефон.

— Прости.

— Легко сказать.

— Я подойду.

Звонила Шарлин.

— Как репетиция прошла?

— Нормально. Разучили пару песен.

— Кто там был-то вообще?

— Да кого только не было. Все из разных классов.

— А Кэйр Симпсон?

— Тоже был. А голос у него хороший.

— Правда?

— Ну да. И не стесняется громко петь. Большинство ребят соло петь не хотят.

— А эта девчонка из третьего тоже была?

— Из третьего там полно было девчонок.

— Ну, ты знаешь — та, которую он тискал, — Элисон Макени.

— Какая она? — Голос в трубке стал тише. — Как выглядит, говорю?

— Да страшная — уродина просто.

— Розан, это ты?

— Да, я.

— Не знаю, была она или нет, — ни с какой девчонкой лично я его не видела. Ладно, мне пора, чай стынет.

— Ну, давай. А хочешь, приходи к нам?

— Сегодня никак. Надо роль учить.

— Тогда завтра увидимся.

— Ага, пока.

Я вернулась на кухню: там висели клубы пара - кипела вода для макарон. Папа накрывал на стол.

— Энн Мари, кто звонил?

— Шарлин.

— Ей тоже дали роль в спектакле?

— Не-а.

— Бедняжка.

— По-моему, она не очень переживает.

Почти весь ужин мы провели молча, и я все думала про Шарлин. Я злилась на нее ужасно. Она мне звонила только потому, что хотела выведать, был ли там этот Кэйр. Мы были лучшими подругами всю начальную школу, если не считать той истории, когда в пятом классе она стала дружить с Сюзан Галахер, а со мной поссорилась. Тогда я рассказала маме, и она все уладила. И сейчас я хотела бы поделиться, но как? Теперь все иначе. Так странно.