Энн Донован - ПАПА-БУДДА

Опять нам дали суп — тот самый, что не доели вчера за ужином, только едва разогретый. Терпеть не могу, когда суп чуть теплый, но остальным было все равно: одни молча уплетали свою порцию, другие обсуждали реинкарнацию.

— Как ты думаешь, Элис, кем ты была в прошлой жизни? — говорит одна полная дама, крашеная брюнетка с растрепанными, как у ведьмы, волосами.

— Клеопатрой, — отвечает ее приятельница, убирая свои пряди, чтобы в суп не попали. Странно, почему-то у всех тут волосы либо длинные и непослушные, либо стрижены почти под ноль.

— Ну-ну, — говорит брюнетка. — Все считают, что были Клеопатрами. Никто не хочет быть как все.

— Могу я помечтать? Ну, а ты как? — спросила Клеопатра, кивая в мою сторону. — Что делал в прошлой жизни?

— А черт его знает. Если честно, я вообще не понимаю, что это за зверь такой, реинкарнация.

Тут они расхохотались.

— Чего захотел, — говорит Элис. — Если б ты все понимал, тебе бы тут нечего было делать!

Я не мог понять, надо мной они смеются или нет, но тут меня выручил Джед. Он сказал медленно и серьезно:

— Дело вовсе не в том, откуда мы пришли. Дело в том, куда мы идем.

Гари оживился.

— Верно. Неважно, кем ты был в прошлой жизни, — главное, кем станешь в следующей.

— А я-то думала, надо жить настоящим, — сказала Барбара.

Приятельница Элис перестала есть и подняла ложку, как бы всех благословляя.

— Воистину, настоящее включает в себя и прошлое, и будущее. Нужно связать их воедино.

— Аминь, о мудрейшая, — сказала Элис. — Неужто на тебя просветление снизошло? Поздравляю, Ширли.

— Зови меня Клеопатрой, — ответила та и снова принялась за суп.

До дежурства оставался еще целый час, и, чтобы как-то убить время, я решил прогуляться. Кругом было жутко тихо и красиво: холмы, невозделанные поля, на которых пасутся овцы, деревья в осенней листве. Не часто мне доводится так вот гулять. Иногда выпадает работа за городом, но то другое дело: ведешь машину, следишь за дорогой, да еще ребята галдят, музыка на полную катушку - тут не до пейзажа.

После того разговора за обедом мне полегчало. Элис и ее подруга меня рассмешили. И они, похоже, не понимают что к чему. Может, не такой уж я тупица. Вообще, меня это всегда волновало, я бы даже сказал «возбуждало», если бы слово не намекало на интим; здорово слушать, как люди обсуждают разные идеи, интересуются тем, что непонятно. На работе ребята засмеяли бы меня с потрохами, если б я только заикнулся о чем-то серьезном. С Джоном говоришь про футбол, с Лиз - про Энн Мари, домашние дела и все такое. А о том, что в это не умещается, поговорить и не с кем.

Все, попадись мне еще хоть одна чертова морковка - не знаю, что с ней сделаю. Видеть эту морковь больше не могу. А в углу кухни, в корзине, ее целая гора — да меня самого в этой корзине вынесут вперед ногами. Не то чтоб меня ломало нарезать пару-тройку овощей, дело не в этом. Просто разве нельзя было поручить людям то, с чем они лучше справятся? Вот, скажем, тощая девчонка (и у этой по сто колец в каждом ухе) таскает поленья для камина. Я предложил ей: давай, помогу, - а она так на меня посмотрела, будто я под юбку ей полез. Но поленья тяжелые, так что ей приходится таскать по одному, а я бы управился махом, в пять минут. Мне нравится рубить дрова, и я знаю толк в этом деле: я как-то целое лето работал на лесоповале в одном местечке к северу от Глазго.

А вот шинковать морковку — это уж точно не мой талант. Господи, да в каждую морковину просто вцепиться надо, чтоб она не скатилась с доски. Только заносишь нож, как она выскальзывает из-под пальцев. Да и кружочки получаются у меня, прямо скажем, не самые ровные. И от ножа толку ноль, тупой как задница. И вот, пожалуйста: через минуту я уже похож на какого-нибудь героя из «Бешеных псов» .

Барбара обернула мою руку чистым полотенцем, но вскоре на нем проступила кровь.

— Сильно порезался. Зажми-ка рану, держи крепче. Тут где-то должна быть аптечка.

Появился Вишана и повел меня в комнатку за кухней, где достал зеленую коробку, битком набитую пластырями и бинтами. Он занялся раной, а я отвернулся - не могу на такое смотреть.

— Плохо дело. Надави покрепче и держи так пару минут, надо замедлить кровотечение. Потом я все промою и обработаю рану. Держи как следует.

— Держу.

— Как это тебя угораздило?

— Резал морковку. Надеюсь, никто не обнаружит чей-то пальчик у себя в тарелке. Вегетарианцы все-таки.

— Нам не привыкать, — он слегка улыбнулся. — Похоже, ты не мастер шинковать морковку. Или мясного захотелось?