Иоганн Гете - Рейнеке-лис

Ловко содрав с убитого зайца шкуру, Рейнеке с женой и детьми с наслаждением съели его. Эрмелине он особенно пришелся по вкусу.

— Спасибо королю и королеве! — умилялась она. — Каким чудесным обедом обязаны мы их милости!

— Кушайте, кушайте! — угощал Рейнеке жену и детей. — Надеюсь, что в дальнейшем я буду добывать еще больше: каждый, кто напакостил Рейнеке-лису или собирался ему напакостить, рано или поздно заплатит за это жизнью!

— Осмелюсь спросить вас, дорогой муженек, — обратилась к нему Эрмелина, — как это вы все-таки остались в живых и вырвались на свободу?

— Э, — ответил Рейнеке, — мне не хватит и суток, чтобы рассказать вам подробно, как ловко я провел короля. Впрочем, говоря по правде, дружба моя с государем висит на очень тонкой ниточке, а что тонко, то скоро рвется. Стоит ему узнать правду, и гнев его будет ужасен. Тут уж пощады не жди: петля мне обеспечена. Нужно удирать куда-нибудь подальше…

Убежим-ка мы в Швабию. Там нас не знают, условия жизни там отличные, и мы быстро привыкнем к новому месту. О господи, что за роскошь нас ожидает! Куры, гуси, индюшки, кролики, зайцы, сахар, финики, фиги, изюм… Хлеб там выпекают только сдобный. Вода чиста и прозрачна, воздух свеж и приятен. Имеется там и рыба, та самая, которой я питался, когда был в монастыре. Глубоко нырять за ней не приходится, а зовется она: галлина, пуллус, галлус и анас [7] Галлина, пуллус, галлус, анас (gallina, pullus, gallus, anas) (лат.) — курица, цыпленок, петух, утка. . Словом, женушка, если ты хочешь зажить припеваючи, приготовься вместе со мною в путь на новые места…

Дело, видишь ли, заключается в том, что король дал мне уйти живым лишь потому, что я наговорил ему и королеве с три короба про несметный клад короля Эммериха и преподнес их величествам эти несуществующие сокровища. Я назвал им место, где якобы я спрятал их. Но когда они явятся туда, то, разумеется, ничего не найдут, даром только разроют землю. Вот и представь себе, как взбесится король, убедившись, что я его одурачил. Ох женушка! И чего я там только не насочинял! Ведь петля была уже у меня на шее. Не хотел бы я снова попасть в такую переделку! За всю мою жизнь я так страшно не трусил. Нет, никто уже больше не уговорит меня вновь явиться ко двору и отдать себя во власть короля! Кабы не моя изумительная сметка, мне никогда бы не вырваться из его пасти.

— Ах! — печально вздохнула госпожа Эрмелина. — Стоит ли идти на риск и искать приключений на чужбине? Ведь где бы мы ни очутились, мы везде будем пришельцами и чужаками. А здесь мы живем, как нам хочется, здесь мы в полной безопасности. Если б даже король двинул против нас все свои силы и его войска окружили наш замок, мало ли есть у нас скрытых выходов и тайных тропинок? Мы всегда сможем спастись. И не об этом я тревожусь. Ваша клятва отправиться в заморское путешествие — вот что меня огорчает. Что будет с нами без вас?

— Милая моя женушка! — рассмеялся Рейнеке. — Не печалься! Знай: страшно не клясться, а страшно попасться! Один мудрый священник сказал мне однажды, что клятва по принуждению недорого стоит. И мне лично начхать на свою благочестивую клятву! В так называемых святых местах, в Риме и Иерусалиме, мне делать нечего. Поэтому я туда и не пойду, несмотря на все свои обещания. Ты права — места лучше, чем здесь, я нигде не найду. Король мне, правда, постарается задать перца, но, как он ни могуч, я, бог даст, исхитрюсь и снова нахлобучу дурацкий колпак на его венценосную голову. Он еще у меня узнает, где раки зимуют! Уж ты мне поверь!..

Но тут за воротами нетерпеливо заблеял баран Бэллин:

— Лямпе! Что вы там застряли? Пора отправляться обратно!

Услышав его призыв, Рейнеке поспешно выскочил из замка.

— Милый мой Бэллин! — воскликнул он. — Лямпе просит у вас извинения: он счастлив побеседовать подольше с тетушкой Эрмелиной и просит вас не обижаться на это. Не нарушайте радость их встречи и ступайте себе не спеша обратно.

— Но, — возразил Бэллин, — я слышал крики. Лямпе звал меня на помощь. Что вы там с ним сделали?

— Вы ошиблись, мой милый, — ответил Рейнеке. — Как только я сообщил жене о своем пилигримстве, бедняжка от горя потеряла сознание. Тут Лямпе перепугался и в ужасе закричал: «Бэллин, спасите! Скорее! Тетушке нехорошо! Боюсь, что она не очнется!»

— Мне помнится, — усомнился Бэллин, — что Лямпе кричал что-то другое… И как-то особенно страшно…

— Да что вы! Ни один волосок на нем не пострадал, — уверял рыжий плут. — Пусть меня постигнет любое несчастье, если это не так, — поклялся он. — Но поговорим лучше о более важном деле. Государь поручил мне вчера написать ему из дому несколько писем и высказать в них мое мнение по некоторым важным вопросам. Может быть, дорогой друг, вы согласитесь доставить эти письма? Они уже готовы: пока Лямпе и тетушка Эрмелина приятно беседовали, я успел их написать…