Илья Митрофанов: ЦЫГАНСКОЕ СЧАСТЬЕ

"Может, помочь тебе?" - кнутом стеганул по спине чужой голос.

Прощай, воля, Сабина, прощай удача…

Двое стояли в шинелях. Один брюхатый с усами кошачьими, второй горбоносый, облизывал красные губы.

"Помочь, спрашиваю?" - еще раз спросил.

Все. Все. Не успею. Сейчас дверь откроется. Воздух шумит. Угадал, черт казенный, рукой двер^ от меня заслонил,

"Не спеши, не спеши! Дай на тебя посмотреть…- И подмигнул усатому,-Петь! А овечка каракулевая…"

Петя поправил ремень на шинели.

"Сумка - тоже, ниче… - И ко мне подошел:-Где ты ее взяла?"

"Моя! Моя эта сумка! Моя, люди добрые…"

"Мы - добрые. Эт-то то-о-очно! - сказал горбоносый и подтолкнул меня обратно в вагон, дохнул в щеку вином кислым: -Так! У кого ты сумку взяла?"

"Моя это сумка. Моя…"

Бог мой, хоть бы гусыня сейчас не проснулась.

Нет-Бог меня больше не слышал. Криком гусыня кричала, хлопала крыльями.

"Милиция! Обокрали! - кричала.- Меня обокрали!.."

Усатый на лавку сел.

"Успокойтесь, гражданка. Ваша сумка?"

Гусыня в ручки вцепилась, глаза вскинула:

"А деньги? Деньги! Сыну! Мой сын офицер! Товарищ сержант! Деньги… Мои… кровные… Моим трудом заработанные! Она! Она! Воровка! Украла! - И вцепилась мне в волосы. Я не могла увернуться, лицо ее поганое расцарапать: держал меня за руку горбоносый.- Воровка! Воровка! - кричала гусыня.-Мои кровные… Деньги! Мои!"

Дедок коленки поджал, ладошки потер друг о дружку, зацокал зубами:

"Я сразу… Я сразу, товарищ сержант… Я ее раскусил сразу, художницу эту. "Кубизм" эту… Зна-а-аем мы ваш "кубизм"! Жизни от вас нима, ворюги! "Кубизм" зна-а-аем…"

"Что ты знаешь, душа газетная? Заглохни, огарок хренов! Ты ее _ сам обокрал!"

"Я? - язык прищемил дедок.- Я? Товарищ… Товарищ сержант. Я сорок лет…"

"Разберемся!" -поднял руку усатый.

"Эт-то точно!" - кивнул горбоносый, и глаза его скользкие полезли щупать меня, голодным зверем полезли за пазуху. Нет, не хочу. Не дамся меня ощупывать. Подавись ты своими Хрущевыми.

"На! -бросила я платочек гусыне,- возьми свои трудовые!"

Горбатым станет трудовой человек, чтобы столько иметь. Много в платочке было хрущевых: коричневые, зеленые, красные были…

"Два, три, четыре, восемь,- считала гусыня и голову вскинула:- Товарищ сержант! Сто рублей не хватает…"

"Куб - бизм!" - лязгнул зубами дедок. Еще что-то сказал. Не услышала я, вырвалась, схватила гусыню за горло.

"Сто? Ах, ты, гнида поганая! Гнида! Гнида! Чтоб ты сдохла!"

Горбоносый меня оттащил, я вырывалась, кричала:

"Брешет она! Брешет, паскуда! Я ей все отдала! Все! Все! Паскуда! Гнида! Гнида!.."

"Та-а-ак! Разберемсь, разберемсь.,." - Усатый начал писать, лоб свой наморщил, будто думать умеет.

"Что пишешь? Что пишешь? - я закричала.- Начальник! Я все отдала! Все! Что пишешь? Не пиши! Ты неправильно пишешь! Ты карандаш не в ту руку взял…"

"Поговори, поговори у меня,- огрызнулся усатый и на дедка глянул: - Свидетель! Как ваша фамилия?"

"Я свидетель? Я? - оглянулся в окно дедок.- Нет! Я в свидетели не пойду. На словах- скажу, а в свидетели, не-е-т…"

"Постой, постой, дед! - горбоносый вмешался.- Ты видел, как дело было?"

"Я б и вас не видал, када б вы не пришли".

"Отказываетесь, значит, от показаний?" - спросил горбоносый, но без обиды.

"Категорически! - замахал руками дедок.-На словах -пожалуйста. В свидетели - категорически!" - И в угол забился, газетку раскрыл, про японский воздух начал читать…

Усатый бумагу спрятал и на гусыню взглянул:

"Значит, так… Вам, как пострадавшей, придется выйти… Сейчас остановка будет. Пятнадцатое отделение. Напишете, сколько у вас денег пропало…"

"Ой! Ой! - захлопала крыльями теща.тамбовская.- Бог с ними, со ста рублями… Товарищ сержант… Бог с ними. Пусть подавится… Мне к сыну надо… Мне на свадьбу… Сын женится… Вот телеграмма".

"Ладно, дело ваше.,.- отмахнулся усатый и за руку меня взял: - Двигай1"

В тамбур вышли. Толкнули меня к двери. Закурили, шепотом разговаривать начали. Дизель шел, не было остановки.

Ночь на мою душу упала, темная ночь. Куда я еду? Куда? Мне к Богдану надо. Богдан меня дожидается. Он один. Ему одному долго нельзя быть. Бог мой…

Поглядела на них, в глаза поглядела:

"Отпустите! Молодые! Красивые! Удачи вам пожелаю! Счастья, здоровья! Большими бирэво стать пожелаю! Отпустите! Я все ей отдала. Сумку и деньги отдала… Я сто рублей не взяла… У нее совести нет…"

"А когда денег много, совесть не надо,- горбоносый мне улыбнулся, сладко так улыбнулся. И усатому подмигнул: - А? Вишенка, Петь…"