Менделе Мойхер-Сфорим: Фимка хромой

Прошло немного времени, и я с Одессой познакомился поближе, узнал все ее углы и закоулки, уловил секрет и научился двери отворять. Одесса — что табакерка с потайным замком: надо знать, какую пружинку нажать, — тогда она легко раскрывается, — засовывай пальцы и доставай добрую понюшку табаку.

Открылся передо мной непочатый край домов, пригодных для моего дела и ничем не хуже наших. Нищих оказалось сколько душе угодно, целые полчища всяческих видов: нищие с сумами и без сум, такие, каких нигде, кроме Одессы, не сыщешь: иерусалимские, сефардски [29] Сефардим — так называли евреев, проживавших на Пиренейском полуострове и в африканских странах. , турецкие и персидские евреи, лопочущие по-древнееврейски; старики нищие с женами и без жен, которые на старости лет едут умирать в Палестину, а пока что кормятся, плодятся и живут на мирской счет; покинутые жены, истеричные бабы, ревматики, приезжающие лечиться на лиман; приживальщики старомодные, юлящие в синагогах вокруг прихожан попроще, приживальщики из нынешних, бритые, обхаживающие богачей и франтов в кофейнях и трактирах; бедняки, почтенные на вид, разодетые как богачи, а на самом деле без гроша за душой, и такие, за которыми числятся чуть ли не собственные дома и которые тем не менее из нищих нищие… Скольких нищих из наших краев я ни встречал, все они не могли нахвалиться Одессой, хотя я, собственно, не знаю, что хорошего они там нашли. Один из них объяснил мне, в чем разница между нашим, местечковым, и тамошним нищим. В местечке нищий ест сухую корку хлеба, озабоченный и мрачный, а здесь он хоть и грызет тот же сухарь, но при этом ему подыгрывает шарманка. Шарманка в Одессе играет большую роль. На улице — шарманка, дома — шарманка, в трактирах — шарманка, в комедии — шарманка, и даже в синагоге — прости господи! — тоже шарманка! В Одессе вечно суета, шум, сутолока. Шарманка визжит, Играет, поет, свистит… В трактире часто видишь — сидит пьянчуга, кряхтит, поет какую-то песенку про «красную девушку», а насупротив сидят захмелевшие евреи, напевают что-то субботнее или «Земля еси» на мотив портновского марша, весело и живо…

Шел я однажды по улице. Вдруг кто-то крепко ударил меня в спину. Я подумал, что кто-нибудь из прохожих второпях нечаянно толкнул меня, и решил не обращать внимания. Однако тут же последовал второй удар, точно поленом. Обернулся и вижу — Ионтл, «холерный жених», сидит на улице! Одной колодкой упирается в землю, вторую поднял и рад, счастлив, что встретил меня. Я тоже очень обрадовался Ионтлу. Мы с ним дружили еще в Глупске, и я был у него на свадьбе, на кладбище, во время холеры.

— Вот как, Фишка! — крикнул он, здороваясь со мной. — И ты у нас в Одессе? Хорош городишко моя Одесса, не правда ли?

Но увидав, что я морщусь и в особый восторг от Одессы не прихожу, он заявил мне, обиженный, как если бы я нанес оскорбление его родословной и задел его за живое:

— Уж не скажешь ли ты, что твой Глупск хорош? Вот уж подлинно забрался червяк в хрен и думает — слаще места нет… Погоди, я покажу тебе мою Одессу, послушаем, что ты тогда заговоришь!

Ионтл стал рассказывать о том, какое видное положение он занимает в Одессе. Все с удовольствием смотрят, как он передвигается при помощи своих колодок. К нему относятся с уважением во многих магазинах, милостыню подают ему с почтением, — грех жаловаться! Дела у него, не сглазить бы, совсем не плохи. Когда я спросил его о жене, он ответил с усмешкой:

— Ну и жену, с позволения сказать, дал мне Глупск! Что хорошего можно ждать от «холерной жены»? Холера могла бы ее забрать до того, как она ко мне попала. Казалось бы, у человека не хватает нижней губы! Тем не менее рот у нее работает — кричит, трещит, болтает, мелет что твоя мельница, почище другого с двумя здоровыми губами!..

«Жена, — подумал я, — это такая напасть, от которой ничего не помогает. Уж если она ведьма, она будет кричать, не имея даже обеих губ, не только одной, даже без носа будучи… А колотить тебя будет, даже если она слепая, безглазая…»

Я вкратце рассказал Ионтлу историю с моей слепой женой, все, что пришлось мне претерпеть от нее за последнее время.

— Дурачок ты! — говорит Ионтл. — Сделай то же, что и я: плюнь на нее, и дело с концом. Провались она к черту!

— Что значит— «плюнь»? Как это «провались она к черту» — без развода? Ведь я как-никак еврей, я жениться должен.

— Ах, вот как! Жениться? — говорит Ионтл, поглядывая на меня с усмешкой. — Эх ты! Настоящий глупчанин, честное слово! Ну, ладно! Поживешь некоторое время в Одессе, Фишка, тогда посмотрим…