Дин Лин - Солнце над рекой Сангань

Тяжело дыша, Чжан Чжэн-го отошел и присел в сторонке.

Цянь Вэнь-ху, двоюродный брат Цянь Вэнь-гуя, председатель профсоюза батраков, был человек простой, только и знавший всю жизнь, что работу. Он и не подозревал, что его родство с Цянь Вэнь-гуем мешало другим ставить вопрос о борьбе с помещиком-злодеем. Цянь Вэнь-ху не знался с богатым родственником и жил сам по себе, словно колодезная вода, которая не встречается с речной. До сих пор Цянь Вэнь-ху никогда не выступал ни за борьбу с Цянь Вэнь-гуем, ни против нее. Только сейчас он понял, что на собраниях люди молчали и из-за него, и обиделся. Не охотник выступать на собраниях, он, однако, поднялся и, заикаясь, сказал:

— Какой он мне брат? Всем известно, что наши семьи не знаются. Даже родной его старший брат, старик Цянь Вэнь-фу, у которого два му огородной земли, и тот ничего общего с ним не имеет. У Цянь Вэнь-гуя и деньги и власть, он ни с кем не делится. Дружбу он водил не с нами, а с начальником волости, с богачами, а нас, бедняков, он просто не замечал. Если бы можно фамилию переменить, он давно не назывался бы Цянем. Я не стану спорить, если вы хотите с ним бороться. Да и никто из нас, Цяней, не будет в этом препятствовать!

— Тебя не о том спрашивают, будешь ли ты спорить, а о том, согласен ли ты с ним бороться! — раздался голос.

— Согласен, согласен! Но только на общем собрании выступать не стану. Просто потому, что мне Цянь Вэнь-гуя не переспорить.

Все рассмеялись и стали приставать к нему, спрашивая, чего же он все-таки боится.

Затем выступило еще несколько человек. Кто говорил много и подробно, а кто, наоборот, едва произносил несколько слов Жэнь Тянь-хуа поднял вопрос о драке в саду; он сказал, что об этом деле необходимо потолковать; сегодня он пробегал весь день, но только десять человек согласились пойти на сбор фруктов.

Между тем Чжан Чжэн-дянь принял решение. Он так почитал своего тестя и так полагался на его предвидение, что даже самые резкие высказывания товарищей не могли ослабить его веру в Цянь Вэнь-гуя. Все сказанное здесь ни в чем его не убедило, и он думал только об одном — как бы самому выбраться из водоворота. Цянь Вэнь-гуй предупреждал его; если подует противный ветер, придется повернуть нос корабля. Самое главное — переждать трудный момент или скрыться на время, пока не настанет день возмездия. Сын Цянь И вернется из армии и отомстит за отца. Слепо веря тестю и боясь его, Чжан Чжэн-дянь решил быть с ним заодно и связал свою судьбу с судьбой тестя одной веревочкой, даже и не подозревая, как она тонка и грязна. Он долго думал, взвешивал свои слова и, наконец, выступил:

— Что мне сказать? Ведь вы все равно твердите свое: раз я женился на дочери Цянь Вэнь-гуя, значит, я с ним заодно. — Он помолчал, как бы ожидая, что его станут опровергать, но все молча слушали его.

— После того как я женился, все стали сторониться меня, словно чужого. Но разве женщина введет человека в заблуждение? Недаром поговорка гласит: «Жене правды не скажешь». Разве я не давал клятву, вступая в партию? Брат Чжан говорил правильно, но что мне делать, если вы меня подозреваете? Когда что-нибудь происходит, вы шепчетесь у меня за спиной. Я не знаю, что вы думаете, поступаю только по догадке. Что же мне делать? Вы говорите, что для передела земли нужна борьба с богачами, но ведь я не против реформы. Разве я не знаю, что мой тесть причинил много зла, что его считают «хитрее Чжугэ», что прежде он знался с японцами, с предателями, с вражеской разведкой? Но вы говорили не об этом, а о том, что нужно уничтожить крупных феодалов-помещиков. Я тоже считаю, что бороться нужно с теми, у кого много земли. И вчера я поспорил с Лю Манем. А что я сказал? Что Цянь Вэнь-гуй — отец фронтовика. Но разве я это выдумал? Разве начальник Вэнь Цай на собрании не объяснил, что у отца фронтовика не следует отнимать землю? Когда записывали, кто к какому классу принадлежит, его имени не оказалось в списке помещиков. Значит, и не должно было быть. Я глуп, что и говорить, но я не забыл о корне, меня вскормившем. Разве я пойду против общего решения? Ведь я, Чжэн-дянь, участвовал в революции еще до освобождения!

— Эх, говорит-то он красиво!

От его выступления у всех осталось тяжелое чувство; сразу даже не нашлись, что ответить ему.

— Мне кажется, что Чжэн-дянь ведет себя прекрасно, — заметил Вэнь Цай. — Нужно признать, что наши подозрения необоснованны, а недоверие к нашему товарищу заслуживает порицания. Нам следует учесть этот опыт.