Иоганн Гете - Собрание сочинений в десяти томах. Том шестой. Романы и повести

Красавица, не слишком обрадованная словами своего избранника, все же несколько воспряла духом, когда он, немного подумав, продолжал:

«Я едва осмеливаюсь сделать вам одно предложение, указав на средство, способное досрочно разрешить меня от возложенного на себя обязательства. Если б нашелся человек, согласный выдерживать обет столь же строго и твердо, как я, и разделил со мной пополам оставшийся мне срок, то я мог бы тем скорее освободиться, и тогда ничто уже не препятствовало бы осуществлению наших желаний. Не согласились бы вы, дорогая моя подруга, устранить часть препятствий, стоящих у нас на пути, и тем ускорить наше счастье? Только на самого надежного человека могу я переложить часть моего обета; он очень суров, ибо мне дозволено лишь дважды в день вкушать пищу — хлеб и воду, всего несколько часов спать ночью на жестком ложе и, несмотря на множество дел, как можно чаще творить молитву. И ежели мне не удается уклониться от участия в каком-нибудь пиршестве, как случилось сегодня, то и тогда я не вправе нарушить свой долг, а напротив того, должен противостоять соблазну отведать те яства, которыми меня прельщают. Ежели вы можете решиться в течение месяца также придерживаться этих установлений, то на исходе его вы тем радостнее соединитесь с вашим другом, в сознании, что завоевали его сами своим достохвальным подвигом».

Красавица с неудовольствием услыхала о препятствиях, стоящих между нею и ее возлюбленным, но страсть к молодому человеку от его присутствия настолько усилилась, что никакое испытание не казалось ей чересчур суровым, лишь бы оно привело к обладанию вожделенным благом. А посему она сказала ему в самых ласковых выражениях;

«Мой нежный друг! Чудо, благодаря которому вы исцелились, и для меня столь дорого и свято, что я охотно вменю себе в долг разделить с вами обет, который вы обязались исполнить. Я рада дать вам такое доказательство моей любви; я буду строжайшим образом придерживаться ваших предписаний, и ничто не заставит меня свернуть с пути, на который вы меня наставили, до тех пор, пока вы сами не дадите мне разрешения».

Обсудив с ней подробнейшим образом условия, при которых она должна была наполовину облегчить ему исполнение обета, он ушел с заверениями, что вскоре непременно посетит ее снова, чтобы удостовериться в неукоснительном соблюдении уговора; так вот и пришлось ей отпустить его без рукопожатья, без поцелуя, без ободряющего прощального взгляда. Счастьем для нее явились хлопоты, вызванные этим необыкновенным уговором, — ей надо было многое сделать, дабы полностью переменить свой образ жизни. Сперва были выметены роскошные цветы и листья, которые она приказала разбросать к его приходу; затем мягкая и удобная кровать была заменена жесткой скамьей, на которую она и улеглась, впервые в жизни не досыта поужинав водой и хлебом. На другой день она принялась кроить и шить рубашки, так как обещала изготовить определенное их количество для дома призрения. При этом новом и непривычном для нее занятии она тешила свои мечты образом любимого друга и надеждою на будущее блаженство; благодаря этим сладостным картинам скудная пища оказывалась для нее чем-то вроде укрепляющего сердце лекарства.

Так миновала неделя, и к концу ее розы на щеках красавицы заметно поблекли. Платья, прежде плотно облегавшие ее, стали ей широки, а ее столь подвижное и крепкое тело — вялым и слабым. Но тут к ней снова явился ее возлюбленный и одним своим присутствием ее утешил и подбодрил. Он призвал ее не сходить с раз избранного пути, а с твердости брать с него пример и поманил надеждой на неомраченное счастье в будущем. Пробыв у нее совсем недолго, он ушел, пообещав вскоре прийти снова.

И опять закипела благотворительная работа, и в строгой диете не допускались никакие поблажки. Но увы! И самая тяжелая болезнь не могла бы изнурить ее больше. Друг, навестивший ее к концу второй недели, глядел на нее с величайшим состраданием, но вновь поддержал ее силы, напомнив, что половина срока уже миновала.

Однако непривычный образ жизни — пост, молитвы, работа — становился для нее с каждым днем все тягостнее, а доведенное до крайности воздержание, казалось, совершенно обессилило ее тело, привыкшее к покою и к обильной пище. Под конец красавица едва держалась на ногах и принуждена была, несмотря на жаркое время года, кутаться в теплые одежды, чтобы как-то согреть свое стынущее тело. Более того, она уже не могла передвигаться и последние дни искуса не покидала постели.