Жорж Санд - Франсуа-найденыш

И тут она, незаметно для себя самой, принялась обихаживать гостя, подливая ему самое лучшее вино этого года и потчуя его, когда он, заглядевшись на Мадлену и Жанни, переставал есть.

— Кушайте, кушайте на здоровье, — приговаривала она. — Вы же ничего не едите. А вы должны были нагулять аппетит — дорога-то не близкая.

— Да не обращайте вы на меня внимания, барышня, — вопросил наконец Франсуа. — Я так рад снова очутиться здесь, что мне ни есть, ни пить неохота.

— А теперь, — обратился он к Катрине, когда служанка прибрала со стола, — пойдем взглянем на дом и мельницу — мне показалось, что у вас тут все обветшало. Да и потолковать надо.

И, выйдя с ней на улицу, он стал расспрашивать ее о состоянии дел как человек, знающий в них толк и решивший во всем разобраться.

— Ох, Франсуа, — всхлипнула Катрина, — все у нас из рук вон плохо, и если моей бедной хозяйке никто не поможет, эта злая баба разорит ее тяжбами и по миру пустит.

— Перестань плакать, а то я ничего не пойму, — перебил Франсуа. — И говори пояснее. Кто эта злая баба? Севера?

— Кто же еще? Мало того, что она покойного хозяина догола общипала. Ей теперь подавай даже то, что после него осталось. Она сразу нам сто исков предъявила. Говорит, что Каде Бланше подписал ей векселя, и нам с ней ни за что не расплатиться, даже если она все остатки нашего добра с торгов заставит пустить. Что ни день насылает к нам судебных исполнителей, а издержки-то растут… Чтобы отвязаться от нее, хозяйка уже заплатила, что могла; но после болезни мужа она и без того с ног свалилась, а тут еще эта кутерьма, и боюсь я, как бы она не померла. Ведь еще немного, и мы без хлеба и дров останемся. Работник наш ушел — ему за два года задолжали, да так и не расплатились. Мельница встала, и мы того гляди всех помольщиков растеряем. Урожай и лошадей уже описали и с торгов пустят, а деревья вырубят. Ох, Франсуа, горе у нас, одно горе!

И служанка опять расплакалась.

— А тебе, Катрина, тоже задолжали? — осведомился Франсуа. — Или хоть тебе жалованье платят?

— Мне задолжали? — Тут жалобный голос служанки неожиданно стал похож на бычий рев. — Никто мне ничего не должен. Платят мне или нет — это уж мое дело.

— В добрый час, Катрина! Хорошо сказано! — похвалил Франсуа. — Ухаживай-ка получше за хозяйкой и не тревожься об остальном. Я кое-что заработал у новых хозяев и принес с собой достаточно, чтобы спасти лошадей, урожай и деревья. А насчет мельницы я сам позабочусь: если с ней что не так, она у меня и без мастера со стороны запляшет. Скажи-ка Жанни — он ведь на ходу, как стрекоза, легкий: пусть сегодня же до вечера и завтра с самого утра обежит всех наших помольщиков да шепнет им, что мельница вертится, как десять тысяч чертей, и мельник ждет зерна.

— А как же с доктором для хозяйки?

— Об этом я тоже подумал, но сначала понаблюдаю за ней до ночи, а потом уж решу. Понимаешь, Катрина, я вот как считаю: врачи нужны лишь тогда, когда больному без них не обойтись; а ежели хворь не очень тяжелая, лучшее средство от нее не лекарство, а помощь божья. Не говорю уж о том, что сам вид врача богатых лечит, а бедных убивает. Тем, кто с жиру бесится, врач в забаву и радость; у тех же, кто сталкивается с ним лишь в минуту опасности, кровь от этого стынет. Я думаю, как увидит госпожа Бланше, что ей в делах помогают, так она и пойдет на поправку. Но прежде чем закончить разговор, еще одно слово, Катрина. Только не стесняйся и отвечай по правде. Дальше моих ушей это не уйдет: если ты помнишь, каким я был, а я не переменился, тебе должно быть известно, что чужой секрет в сердце найденыша все равно как под замком.

— Ну, еще бы! — согласилась Катрина. — Но зачем ты себя найденышем величаешь? Никто тебя больше так не обзовет, Франсуа, — не за что.

— Не обращай внимания. Я всегда останусь какой есть и голову себе над этим ломать не собираюсь. Скажи-ка лучше, что ты думаешь о Мариэтте Бланше, своей молодой хозяйке.

— А, вот оно что! Девушка хорошенькая. Вы что, задумали на ней жениться? У ней кое-что есть: братец до ее денежек не добрался, их не тронешь — она несовершеннолетняя. И если только вы не получили наследства, господин Франсуа…

— Найденыши наследства не получают, — отрезал Франсуа. — А что до женитьбы, то у меня столько же времени думать об этом, сколько у каштанов на жаровне. Я спрашиваю о другом — лучше ли эта девушка, чем ее покойный брат, и что принесет Мадлене ее пребывание в доме — радость или неприятности.

— Вот уж на это пусть вам господь бог ответит, а меня увольте, — сказала Катрина. — До сих пор я ничего дурного за ней не замечала, но и серьезности тоже. Любит наряды, кружевные чепцы, танцы. Не корыстная. К тому же Мадлена так ее холит и балует, что у ней просто случая не было зубы показать. Горя она в жизни не знала, а что из нее получится, никому не ведомо.