Альберт Мальц - Прощай

Он прислонился щекой к ее голове. – Сестренка, – сказал он. – Сестренка. – Он погладил ее по плечу. Ольга вздрогнула и заплакала, прижавшись лицом к его груди.

И она вспомнила то время, когда он звал ее «сестренкой». Маленький мальчик, носившийся по двору позади дома. Она видела его перед собой: живой, быстроногий, размахивает руками, кричит, дразнит ее – «сестренка», выражает так свою неуклюжую мальчишескую нежность к старшей сестре… и она еще теснее прижалась к нему, зная, что его прежней живости нет и в помине, что ее брат теперь двадцатитрехлетний мужчина, тяжелый, неповоротливый, он наклоняет голову, чтобы расслышать тебя, и прикладывает ладонь к уху, точно старик, потому что грохот на гвоздильном заводе повредил ему слух… а отец умер, и вот как у нее складывается жизнь. – Чарли, – сказала она. – Чарли, Чарли, Чарли.

Он гладил ее по спине, а она прижималась к нему и плакала. Наконец, слезы ее утихли.

Чарли устало поднял голову. – Ты навсегда уедешь? – спросил он.

– Да.

– Нет, так нельзя, – сказал Чарли, но слова эти прозвучали неубедительно.

Ольга не отвечала ему.

– Может быть, ты вернешься?

– Может быть…

Пауза.

Он смотрел на нее молча, умоляюще… – У тебя хорошая работа, Ольга. Ты получаешь шестнадцать долларов в неделю. Останься, может, тебе дадут место секретаря. Будешь получать еще больше.

Ольга покачала головой.

– Мы должны думать о маме.

Она не ответила ему.

Наступило долгое молчание. Потом… – Когда ты уезжаешь?

– Сейчас, – сказала Ольга.

– Останься до завтра.

Она покачала головой.

– Подыщешь здесь другую работу.

Она покачала головой.

Чарли рознял руки. – Ты сошла с ума, – хмуро проговорил он. – Ты сошла с ума. Одной тебе не прожить. Ты даже не сможешь найти работу.

Она не ответила ему. Потом чуть пожала плечами. Он молча встал, не сводя с нее глаз… и вышел из комнаты.

Ольга просидела несколько минут на кровати, глядя прямо перед собой, потом поднялась. Она снова начала укладываться. Лицо у нее покраснело и вспухло от слез, но губы были твердо сжаты. Она подошла к двери и посмотрела на Чарли. Он сидел на стуле и покусывал ногти. Ольга снова вернулась к кровати.

Закрыв чемодан, она подкрасила губы и надела пальто. Потом вышла в соседнюю комнату.

Они смотрели друг на друга, избегая встречаться взглядами.

– Ты с ума сошла, – сказал он.

Она молча стояла перед ним.

– Деньги тебе нужны?

Она покачала головой.

– Как же ты поедешь без денег?

– Я получила за неделю. – Она повторила громче, так, чтобы он расслышал. – Я получила жалованье.

– А к маме ты зайдешь?

Ее губы дрогнули, она быстро заморгала глазами, стараясь прогнать хлынувшие вдруг слезы, – и все-таки отрицательно покачала головой.

Она подошла к двери.

Чарли вскочил со стула. – Я понесу чемодан.

Ольга покачала головой.

Он взял у нее чемодан.

– Надень пальто, – сказала она. – Холодно.

Он надел пальто и шапку. Они вышли.

Спускаясь по лестнице, Ольга считала ступеньки, она пересчитала их все до одной, все сорок восемь – и те, которые были сломаны, и те, которые скрипели, и те, которые ходили ходуном.

Сорок восемь ступенек.

Было уже поздно, и на улице им никто не встретился. Они шли быстро, молча, крепко сжав губы, и за всю дорогу не обменялись ни словом.

Ночь была холодная, она давила темнотой. Около станции Чарли остановился. Он стоял, покусывая губы. Потом взял ее за руку.

– Ты еще молода… Береги себя. – Он запнулся. Ольга опустила глаза. – Береги себя… Остерегайся мужчин.

Неожиданно быстрым движением Ольга подняла голову и шепнула ему в ухо: – Я буду беречь себя.

Чарли смотрел на нее. Его худое лицо кривилось от боли.

– Ты – красивая девушка.

Они стояли так, и Чарли – высокий, широкоплечий – нагнулся к ней, словно собираясь сказать что-то. Они стояли, почти прижавшись друг к другу, и Ольга, стиснув губы, смотрела на своего глухого брата, и слова не шли у нее с языка. А позади нее, позади крутой улицы, под крышкой гроба, сделанного из старых досок, лежал отец… мертвый, и его большое тело было перерезано пополам. И Ольге хотелось сказать об этом брату, но слова не шли у нее с языка.

Она вскинула руки и обняла его. Потом подняла голову и потерлась щекой об его щеку. Обнявшись, они стояли посреди улицы, и она осыпала его лицо быстрыми, легкими поцелуями. – Бедный Чарли, – шептала сна, – бедный Чарли, – но он не слышал ее.

Потом они розняли руки. Они пошли к станции.