Ричард Райт - Сын Америки

Дальше говорилось:

«По поводу умственных способностей негра д-р Кальвин Г.Робинсон, штатный эксперт-психиатр департамента полиции, заявил следующее: „Томас, несомненно, гораздо более хитер и сообразителен, чем кажется. Его попытка переложить ответственность за убийство и шантажное письмо на коммунистов, а также упорство, с которым он отрицает факт изнасилования белой девушки, заставляют предполагать другие, еще не раскрытые преступления“.

Университетские авторитеты по вопросам психологии указывают, что мужчинам-неграм свойственно повышенное половое влечение к женщинам с белой кожей. „Для них, – сказал нам сегодня один профессор, не пожелавший, чтобы его имя упоминалось в связи с процессом, – белые женщины привлекательнее, чем женщины их расы. Зачастую они просто не в силах совладать с собой“.

Говорят, что Борис А.Макс, коммунист-адвокат, защищающий негра, будет отрицать виновность своего клиента и настаивать на длительном процессе с участием присяжных, надеясь таким путем легче добиться смягчения приговора».

Биггер бросил газету, вытянулся на койке и закрыл глаза. Все то же, опять все то же. Не стоит и читать.

– Биггер!

У решетки стоял Макс. Сторож отомкнул дверь, и Макс вошел.

– Ну, Биггер, как вы себя чувствуете?

– Да ничего, мистер Макс, – пробормотал он.

– Суд сейчас начинается.

Биггер встал и безучастно огляделся по сторонам.

– Вы готовы?

– Да, – Биггер вздохнул. – Да, я готов.

– Биггер, голубчик. Не надо нервничать. Возьмите себя в руки.

– Я буду сидеть близко от вас?

– Ну конечно. За одним столом. Я буду там все время, с начала до конца. Вам нечего бояться.

Сторож вывел его из камеры. По всей длине коридора шпалерами выстроились полисмены. Было тихо. Его поставили между двумя полисменами и приковали его руки к их рукам. Из-за стальных решеток смотрели на него белые и черные лица. Почти не сгибая колен, он зашагал между двумя полисменами; шесть полисменов шли впереди, а сзади слышен был топот еще многих ног. Они вошли в лифт, который спустил их в подвальный этаж. Потом они долго шли длинным и узким подземным туннелем, их шаги гулко отдавались в тишине. Они вошли в другой лифт, поднялись наверх и вступили в широкий коридор, битком набитый полицией и возбужденными зрителями. Они прошли мимо окна, и перед Биггером мелькнуло море голов, черневшее за сомкнутыми рядами одетых в хаки солдат. Вот они, войска и толпа, о которых говорилось в газете.

Его привели в небольшую комнату. Макс стоял у стола. Наручники сняли, и Биггер опустился на стул; по бокам встали полисмены. Макс ласково положил правую руку на колено Биггеру.

– Осталось несколько минут, – сказал Макс.

– Да, – сказал Биггер. Его глаза были полузакрыты, голова слегка наклонена набок, и взгляд устремлен в какую-то точку позади Макса.

– Ну так, – сказал Макс. – Поправьте галстук, Биггер.

Биггер рассеянно подтянул узел галстука.

– Вот что, вам, может быть, придется сказать два-три слова…

– Там? На суде?

– Да, но я…

Глаза Биггера стали круглыми от страха.

– Нет!

– Голубчик мой, так надо…

– Не буду ничего говорить!

– Я хочу спасти вам жизнь, Биггер…

Нервы Биггера сдали, он заговорил прерывающимся, почти истерическим голосом:

– Меня убьют! Вы сами знаете, все равно меня убьют… – Биггер, вы должны будете сказать. Погодите, выслушайте меня… – А нельзя так устроить, чтоб мне не надо было говорить?

– Всего два слова. Когда судья спросит вас, признаете ли вы себя виновным, вы скажете: да, признаю.

– Мне придется встать?

– Да.

– Я не хочу!

– Неужели вы не понимаете, что я стараюсь спасти вам жизнь? Помогите же мне хоть немножко…

– Мне все равно. И вы ничего не спасете.

– Вы не должны так думать…

– А я не могу иначе.

– Еще одно. Зал будет полон публики. Идите прямо на свое место и садитесь. Я буду рядом. И пусть судья видит, что вы отдаете себе отчет во всем, что происходит.

– Только бы мать не пришла.

– Я просил ее прийти. Я хочу, чтобы судья видел ее, – сказал Макс.

– Тяжело ей будет.

– Это все делается ради вас, Биггер.

– Да, только я, верно, не стою этого.

– Тут дело уже не только в вас самих, Биггер. Все негры Америки в известном смысле стоят сегодня перед судом.

– И все равно меня убьют.

– Не убьют, если мы будем бороться. Если я расскажу им про вашу жизнь.

К Максу подошел полисмен, легонько тронул его за плечо и сказал:

– Судья ждет.