Ричард Райт - Сын Америки

– Да. И ничуть мне не жалко, что она умерла.

– Но что же она вам сделала? Вы сами сказали, что только что познакомились с ней.

– Не знаю. Ничего такого она мне не сделала. – Он помолчал и нервно провел рукою по лбу. – Она… Это… Черт, нет, я не знаю. Она меня все расспрашивала. Она как-то так все говорила и делала, что я сразу возненавидел ее. Она все во мне перевернула. Я чуть не плакал от злости… – Он оборвал на высокой, жалобной ноте. Он облизнул губы. Мысль его запуталась в сетке смутных побочных ассоциаций: он представил себе свою сестренку Веру, как она сидит на краешке стула и плачет оттого, что он «подсматривал» и ей стыдно; он представил, как она вскакивает и бросает в него туфлю. Он растерянно покачал головой. – Она все приставала ко мне, мистер Макс, расскажи ей, как живут негры. Она села рядом со мной впереди…

– Но, Биггер, за это ведь нельзя возненавидеть человека. Она вам желала добра…

– Добра? Нет, черта с два, никакого она мне добра не желала!

– Как это – нет! Она держала себя с вами как человек с человеком.

– Мистер Макс, у нас все по-разному. Что вам кажется добром, то на самом деле совсем не добро. Я ведь про нее ничего не знал. Я только знал, что из-за таких, как она, белые убивают негров. И живем мы совсем в разных местах. А тут она вдруг со мной так.

– Вы должны были понять, Биггер. Она себя держала с вами так, как умела.

Биггер озирался по сторонам, не зная, что ответить. Он понимал, что его поступки кажутся непоследовательными, и он уже отказался от мысли дать им последовательное объяснение. Руководствуясь только инстинктивным чувством, он отвечал Максу.

– Ну и я себя с ней держал так, как умел. Она богатая. Такие, как она, всему хозяева на земле. Такие, как она, говорят, что негры все равно что собаки. Они нас заставляют делать только то, что они хотят…

– Но, Биггер, ведь эта девушка хотела помочь вам!

– Мне этого не было видно.

– А что же она должна была делать, чтоб это было видно?

– Не знаю, мистер Макс. Белые и негры – чужие друг другу. Мы не знаем, что у них на уме, они не знают, что у нас на уме. Может, она и хотела мне добра; только этого не было видно. По-моему, она все делала и говорила так же, как и все белые люди…

– За это ее нельзя винить, Биггер.

– У нее кожа такая же белая, как и у всех у них, – сказал Биггер, как бы защищаясь.

– Я одного не понимаю, Биггер. Вы говорите, что ненавидели ее, и вместе с тем сами сказали, что она вызывала у вас желание, когда вы были с ней вдвоем в комнате, оба пьяные…

– Да, – сказал Биггер, кивнув головой и рукой вытирая губы. – Да. Чудно, верно? – Он затянулся дымом. – Да, наверно, так получилось потому, что я знал, что этого нельзя. Наверно, потому, что белые говорят, будто мы все это делаем. Мистер Макс, вы знаете, что они про нас еще говорят? Они говорят, что если у негра триппер, так он старается изнасиловать белую женщину, потому что негры верят, будто от этого триппер проходит. Вот они что говорят. И они верят этому. Господи, мистер Макс, да если про тебя говорят такое, так лучше тебе и не родиться. Что толку? Ну было это со мной, когда я ее принес наверх, в ее комнату. Все равно ведь они про нас так говорят; для того и говорят, чтобы убивать нас. Они проводят черту и говорят: вот твоя сторона, и тут ты сиди. А что там нет хлеба, на этой стороне, это им все равно. Можешь умереть, им все равно. А потом еще про тебя говорят такие вещи, и стоит тебе перейти черту, как тебя убивают. Тогда уж сам бог велел тебя убить. Всякий рад тебя убить тогда. Да, было это со мной, может, потому и было, что так говорят. Может, потому именно и было.

– Вы хотите сказать, что вам хотелось бросить им вызов? Хотелось показать, что вы смеете, что вам все равно?

– Не знаю, мистер Макс. Но что мне было терять? Все равно рано или поздно я бы им попался. Я негр. Хоть бы я и не сделал ничего, все равно я бы попался. Стоит только кому-нибудь указать на меня белым пальцем, и мне конец. Разве не так?

– Но почему, когда миссис Долтон вошла в комнату, вы не рассказали ей, в чем дело? И ничего бы тогда не случилось…

– Господи, мистер Макс, когда я повернулся и увидел, что старуха идет к кровати, я уже ничего не мог. Я просто себя не помнил…

– То есть как? Вы потеряли сознание?

– Нет, нет… Я все понимал, что делаю. Но я не мог не делать. Понимаете? Ну вот как будто кто-то другой влез в мою шкуру и стал делать все за меня…

– Биггер, скажите, вы чувствовали к Мэри более сильное влечение, чем к женщинам вашей расы?