Оноре Бальзак - Архиепископ

— Сударыня, вы очень жестоки со мной! — воскликнул Сальвиати.

Вдруг с испуганным лицом вошел один из пажей г-жи Империи — ведь она имела и пажей.

— Что случилось? — спросила она.

— К вам пожаловал монсиньор кардинал Матусека, — сказал паж. — Он стоит у двери, смотрит, как привязывают его мула.

— Я умру, если увижу еще раз этого человека!.. — закричала прекрасная Империя. — Он ужасает меня, это мой злой гений. Ах! Как полюбила бы я того, кто бы меня от него избавил. Вот что, я позову герцога Пармского с его меткой шпагой. Посмотрите, быть этому быку-кардиналу на том свете! Но что же делать?.. Не принять его?.. Он посадит меня в тюрьму. Принять?.. Лучше смерть!!!

Империя, растерянная, вне себя, присела на ложе, оставив неприкрытой свою трепещущую от гнева грудь.

— Вы вознаградите меня, — сказал архиепископ, — если я избавлю вас от него на сегодняшний вечер?

— Вы останетесь здесь! — ответила она с небрежностью, достойной тех героических и галантных времен.

— В таком случае, — сказал архиепископ, — скройтесь в вашей молельне, лягте там и сохраняйте спокойствие, но только дайте мне ваш головной убор и унесите один из этих светильников.

Империя рассмеялась и быстро, быстрее, чем можно об этом рассказать, надела свой головной убор на архиепископа, уложила его высокопреосвященство на свою кровать, игриво поворочала его в постели и исчезла, унося с собой ризы священнослужителя.

— Эх, эх! — воскликнул кардинал, заполняя громовым голосом всю комнату больной. — Мы, оказывается, в постели, красавица! Слово грешника, это же кстати, вы избавите меня от необходимости разрывать ваши простеганные золотом корсеты.

И хохоча над своей грубой шуткой, он подошел к постели, скрытой муаровой занавеской, которая погружала ее в тень.

— Ухаживание бесполезно in articulo mortis [3] В смертный час ( лат. ). , — ответила угасшим голосом ложная Империя.

— Тут какая-то чертовщина, раз ты говоришь по-латыни, — сказал кардинал.

— Ах! Как бы я вас любила, — продолжала куртизанка, — если бы вы обращались со мной так же учтиво, как вы обращаетесь с маркизой Пескер!.. Видите ли, мой дорогой кардинал, мы, куртизанки, не то что светские женщины: мы не любим, чтобы с нами обращались грубо...

— Я обожаю вас сегодня вечером.

— Ну хорошо, если вы так любезны, то завтра...

— О! Завтра! Вот уже два месяца — всё завтра. Дайте мне поцеловать вашу руку.

— Вы очень самонадеянны. Но обещайте мне уйти, и я позволю вам поцеловать руку...

— Клянусь евангелием.

— Вы в евангелие не верите.

— Вечным проклятием.

— Тоже не верите.

— Чем же ты хочешь, чтобы я поклялся? Папой?

— Не клянитесь, а убирайтесь вон, — сказал Сальвиати, протягивая из постели белую и пухлую руку, которую кардинал поцеловал с восторгом. Но губы его больно ударились о что-то: он не остерегся архиепископского перстня и вот теперь, целуя вторично эту мужскую руку, нагнулся таким образом, чтобы свет от свечи упал на перстень, который он и узнал: самая величина его сразу навела кардинала на подозрение.

— До завтра, — сказал он любезным голосом.

«Он узнал меня, — подумал архиепископ, — нужно будет его опередить».

«Будь я гугенот, если завтра ты еще будешь в живых», — сказал себе кардинал.

На следующий день, после заседания собора, они пригласили друг друга на обед к патриарху аквилейскому, и так как оба были тонкие пройдохи, то отравили друг друга, приняв каждый со своей стороны те меры предосторожности, которыми намеревались обезопасить себя один от другого.

Империя очень забавлялась этим приключением и рассказала всю историю какому-то туренскому аббату, который, впрочем, ничего в ней не понял.

К вящей славе божьей ( лат. ).

Вервиль Франсуа (1558—1612) — французский писатель, автор книги «Способ выйти в люди».

В смертный час ( лат. ).