Марк Твен: Приключения Тома Сойера. Приключения Гекльберри Финна. Рассказы

Марк Твен является — вместе с Уитменом — основоположником реалистического направления в литературе США девятнадцатого столетия. Но в романе о Геке он выступает не только как противник романтизма в американской литературе, но и как писатель, в творчестве которого реализм и романтические тенденции переплетаются, слиты в одно целое.

Значение образа Гека, одного из величайших образов, когда-либо созданных американскими писателями, столь огромно, что Хемингуэй имел полное основание отметить уникальную ценность книги о Гекльберри Финне, сказав, что современная литература США «вышла из одной книги Марка Твена, которая называется „Гекльберри Финн“. [3] Эрнест Хемингуэй, Собр. соч., т. 2, «Зеленые холмы Африки», изд-во «Художественная литература», М. 1968, стр. 306. Реакционное твеноведение потратило очень много усилий в своих попытках извратить истинный характер этого героя. В буржуазных исследованиях часто игнорируют реальный смысл того инстинктивного преклонения Гека перед народной жаждой свободы, которое заставляет его стать, несмотря на все сомнения и трудности, единомышленником негра Джима, когда тот пытается разорвать узы рабства. Вот почему некоторые зарубежные критики выступают, например, апологетами не очень удачной концовки романа, в которой автор, неоправданно возвращаясь к тенденциям, проскальзывающим кое-где в „Приключениях Тома Сойера“, изображает Тома бездушным искателем традиционных романтических забав, а Гека — оруженосцем своего более активного друга, вовсе лишенным самостоятельности. Ведь такой поворот в заключительной части книги несколько приглушает страстное свободолюбивое звучание основных глав произведения.

Некоторые американские буржуазные литературоведы рисуют Гека человеком, столь отягощенным требованиями человеческой совести, что якобы единственное его желание — освободиться от всяких этических соображений, вовсе позабыть о мучительном голосе совести. Подобные мудрствования не просто противоречат вполне очевидному содержанию романа. Их задача тоже заключается в том, чтобы „очистить“ произведение, принадлежащее к числу самых замечательных в истории американской художественной прозы, от заложенной в нем великой морально-общественной идеи, а заодно вообще подорвать значение нравственного начала, присущего всякой большой литературе.

Однако, перечитывая „Приключения Гекльберри Финна“, чаще всего с волнением останавливаешься как раз на тех страницах книги, где раскрыта борьба противоречивых тенденций в душе героя: привычного для его окружения примиренческого отношения к рабству и вообще к насилию над людьми и присущего юноше инстинктивного желания бросить вызов несправедливости, существующей в американском обществе. Борьба эта показана с большой экспрессией и психологической убедительностью, в частности, потому, что рассказ о ней окрашен как сатирическими, так и несатирическими эмоциями. Например, Гек часто показан искренним, вполне правдоподобным поклонником ложных, традиционных для Юга США, воззрений на рабство. Однако иногда его зависимость от привычных антинегритянских взглядов изображена в гротескно-гипертрофированном виде, дабы фальшь их проступала с особенной выпуклостью. Гек предстает перед читателем как человек, который согласен пожертвовать собой во имя свободы Джима, во имя добра.

Знаменитые слова Гека о том, что он скорее отправится в ад (а ведь мальчик вполне верит в существование преисподней), нежели предаст своего друга негра, — это вызов жестоким законам страны и несправедливым учениям церкви. Для миллионов читателей роман „Приключения Гекльберри Финна“ еще долго будет служить не только несравненным образцом реалистического мастерства в создании психологических портретов, но и неувядающим примером произведения, пронизанного духом преданности интересам угнетенных.

Отметим попутно: не следует думать, что усиливавшемуся проникновению Марка Твена в сферы сатиры — по мере развития его жизненного опыта — сопутствовал решительный отказ писателя от юмористики, доброй, ласковой, полной тепла. И в книге о Геке, и в более поздних произведениях Твена, в которых еще более едко высмеиваются пороки современного общества, есть немало пассажей, цель которых прежде всего порадовать читателя шуткой, веселым каламбуром. Смешные эпизоды зачастую помогают автору усиливать обличительный смысл его произведений. Вообще юмор и сатира предстают в творчестве Твена в самых различных сочетаниях, взаимно обогащаясь, приобретая — в результате взаимопроникновения — неожиданные качества, переливаясь необычайными, поражающими читателя красками.