Ба Цзинь - Осень

— Осторожно, тетя! — мягко успокаивала Цинь, схватив тетку за руку.

Госпожа Шэнь глядела на нее и, казалось, не узнавала. Затем обвела взглядом всех стоявших у колодца и вдруг набросилась на них с упреками:

— Что же вы глазеете? И не делаете ничего, чтобы спасти ее? — Никто ей не ответил. Тогда она нагнулась над колодцем и, громко плача, стала звать: — Дочка! Чжэнь-эр! Дочка!

Появился Цзюе-синь с Юань-чэном, Су-фу, Гао-чжуном и двумя носильщиками. Народу у колодца все прибывало, каждый подавал советы, все говорили наперебой, а госпожа Шэнь неумолчно причитала, то и дело выкрикивая имя Шу-чжэнь, словно пыталась разбудить мертвую дочь. Она мешала всем, но уговорить ее не было никакой возможности — она уже ничего не понимала. Отец, Кэ-дин, так и не пришел. Всем распоряжались Цзюе-синь и Цзюе-минь.

Печальное известие распространилось быстро. Даже те, кто спал, встали. Люди всё подходили и подходили, каждый суетился и хлопотал, увеличивая общую суматоху. Разговоры, крики, плач, причитания — все смешалось вместе. Наконец, после долгих пререкательств, угроз и обещаний чаевых метод действия был выработан.

Среди всеобщего гама двое носильщиков обвязали молодого истопника веревкой за пояс и начали опускать в колодец. Веревка медленно заскользила вниз, а носильщики, нагнувшись, все время переговаривались с истопником. Но вот веревка перестала скользить, а только раскачивалась. Носильщики громко крикнули что-то в колодец. Веревка дернулась несколько раз и остановилась. Все взоры были прикованы к ней. Надежда сменялась отчаянием, отчаяние — надеждой. Момент был ужасный: даже любители поговорить умолкли.

Веревка снова дернулась. Из колодца что-то крикнули, и носильщики, которым теперь помогали поваренок, Юань-чэнь и Су-фу, потянули веревку вверх. Вершок за вершком веревка медленно двигалась вверх, подчиняясь усилиям пяти человек, и глаза присутствующих двигались вслед за ней; а их сердца бились в такт рывкам веревки. Слова замерли у всех на губах — каждый ждал того мгновения, когда можно будет дать волю чувствам.

И мгновение это наступило. Но какое страшное мгновение! Юань-чэн, Су-фу, Цзюе-синь и Цзюе-минь кинулись к отверстию колодца, стали коленями на землю и, перегнувшись, стали тащить что-то, обмениваясь отрывистыми репликами. Они медленно поднялись с колен, медленно распрямились. Юань-чэнь и Су-фу отступили в сторону. Цзюе-синь и Цзюе-минь, держа тело Шу-чжэнь, готовились спуститься по приступочкам у колодца, но в этот момент свет фонаря случайно упал на прекрасное личико девушки, и женщины запричитали и заголосили. И было от чего: лицо Шу-чжэнь, лежавшей на руках братьев, хранило присущее ему кроткое, скорбное выражение; прядь волос прилипла ко лбу; глаза были закрыты; над левой бровью и на левом виске — ссадины, из которых сочилась кровь, окрашивая стекавшие с волос капли воды в красный цвет, губы сжаты, в углах рта — следы крови. Пропитавшееся водой платье прилипло к худенькому телу. На одной ноге еще хранился расшитый сафьяновый туфелек. Разлохмаченная коса, с которой струилась вода, тяжело свисала вниз.

Некоторые из женщин заливались слезами, другие ахали и вздыхали, закрывая глаза. Шу-хуа позвала несколько раз: «Шу-чжэнь! Сестра!!» — И горько зарыдала. Цинь всхлипывала, закрыв лицо платком.

Но больше всех страдала и терзалась госпожа Шэнь. Увидев лицо дочери, она бросилась к ней, схватила холодную, как лед, руку и с плачем и воплями упала лицом ей на грудь. Цзюе-синь и Цзюе-минь не могли двинуться и вынуждены были стоять на приступочках колодца.

— Не убивайся, Шэнь. Давай сначала перенесем Шу-чжэнь в комнату, — уговаривала поспешившая к ней госпожа Чжоу, пытаясь оттащить невестку от тела дочери. Но рыдающая госпожа Шэнь обхватила тело дочери и, ничего не слушая, не отпускала его. Цзюе-минь не выдержал.

— Уведите ее, — сказал он, поворачиваясь к стоявшим рядом.

Прижимая к себе кальяновую трубку, появился Кэ-мин вместе с госпожой Чжан. За ними с фонарем в руке шла Цуй-хуань. Они уже знали о случившемся. Кэ-мин хмурился и молчал; на душе у него было тяжело: это был сильный удар, предвестие неминуемой беды. О Шу-чжэнь он особенно не жалел — он оплакивал свои иллюзии, от которых мало-помалу ничего не оставалось. Он знал, что обитатели дома шаг за шагом приближаются к гибели.

Подошедшая госпожа Чжан и госпожа Чжоу успокаивали бившуюся в истерике госпожу Шэнь. Цинь и Шу-хуа помогали им уговаривать тетку. Наконец, им удалось оттащить ее от трупа Шу-чжэнь. Цзюе-синь и Цзюе-минь, не дожидаясь, пока принесут доски, стали спускаться с приступок, и держа Шу-чжэнь за плечи и за ноги, медленным шагом вышли из сада. Кое-кто последовал за ними, в том числе и госпожа Шэнь, всю дорогу испускавшая душераздирающие вопли.