Александр Дроздов - Первопрестольная - далёкая и близкая. Москва и москвичи в прозе русской эмиграции. Т. 1

Печ. по изд.: Наживин И. Ф. Кремль. Хроника XV–XVI вв. Новый Сад, 1931 (Собр. соч. И. Ф. Наживина. Т. XXVII).

Наживин Иван Фёдорович (1874–1940) — прозаик, публицист, мемуарист. В эмиграции с 1920 г.; жил в Берлине, в 1924 г. переехал в Брюссель (Бельгия). Член Клуба русских писателей в Бельгии, участник литературного объединения «Единорог». Один из наиболее плодовитых прозаиков Зарубежной России, отмеченный вниманием и европейской критики. Автор книг: «Во мгле грядущего» (1921), «Записки о революции» (1921), «Зеленя» (1922), «Распутин» (1923), «Фатум» (1926), «Глаголят стяги» (1929), «Во дни Пушкина» (1930), «Иудей» (1933), «Неглубокоуважаемые» (1935), «Софисты» (1936) и др.

Человек весьма увлекающийся, противоречивый и резкий в суждениях, с причудливым мировоззрением и скандальным характером, И. Ф. Наживин открыл книгу «Кремль» обширным предисловием, в котором обрушился на Русскую Православную Церковь, обвинив её во всех смертных грехах. По убеждению писателя, «Православная Церковь, благодаря невежеству своей иерархии, её нетерпимости и совершенно исключительной жестокости, всегда была в нашей истории силой разъединяющей, разлагающей народную жизнь» (с. 3). Далее автор уверял читателей, что «православной была только Россия официальная, да и то Православие её было больше всего нужно для официальных церемоний» (с. 4); что в «Слове о полку Игореве» «и следа нет новой, византийской веры» (там же); что «православное духовенство, невежественное, бездеятельное, народом не уважаемое, не могло своими силами отбивать вражеские приступы, и правительство отряжало на помощь ему полицию и жандармов» (с. 5); что «Церковь бессмысленно собирала и прятала в своих подвалах сокровища, среди народа часто голодавшего, разутого, раздетого, безграмотного, бездорожного, беспомощного» (с. 7); и т. д. Подытоживая, И. Ф. Наживин выражал удовлетворение, что «Православной Церкви ее господствующего положения в огромной, многоверной стране уже, слава Богу, не возвратить» (с. 8), и предполагал, что «в России восторжествует наконец принцип полного разделения Церкви и государства и будет, как в Соединенных Штатах, великое множество вероисповеданий, мирно уживающихся одно рядом с другим» (там же). Полемизировать с подобными построениями, громко заявленными, но бедно аргументированными, здесь бессмысленно; достаточно, видимо, сказать, что они характеризуют более автора, нежели саму проблему (безусловно, существовавшую — см., к примеру, того же Ф. М. Достоевского — и существующую до сих пор). Таков уж был этот человек, ненавидевший П. Н. Милюкова и К°— и бравший на вооружение либеральные постулаты, клеймивший большевиков — и вплотную думавший о советском подданстве, проникнутый секулярными настроениями — и подчеркнуто веровавший в своего Бога. Должно также отметить, что в яростном отрицании какой бы то ни было благотворной роли Церкви и пастырей в русской истории И. Ф. Наживин довольно близко сходился с известными мнениями Льва Толстого («великана Толстого»), которого боготворил и считал своим главным (и чуть ли не единственным) учителем.

Современное российское литературоведение, не слишком благоволящее к И. Ф. Наживину, удостоило-таки «Кремль» некоторым вниманием. Так, С. Г. Полякова, имея в виду и этот, и прочие исторические романы, созданные писателем на чужбине, писала, что автор «развивал идеи „народности и Православия“», однако не избавился «в этих произведениях от недостатка, свойственного ему и в ранние годы творчества»; далее приводилось мнение В. Г. Короленко, который упрекал И. Ф. Наживина в том, что «материал для небольшого очерка» тот растягивает «до размеров целого большого романа» (Русские писатели. 1800–1917. Биографический словарь. Т. 4. М., 1999. С. 217). Более концептуально суждение Д. Д. Николаева: «Автор обращается… к периоду превращения Московского княжества в великорусское государство. По мнению писателя, это то время, когда в Русской Церкви окончательно умер дух Христов и восторжествовала „отравленная трупным ядом“ Византия… Символом царствования Ивана III становится Московский Кремль — величественный и одновременно слишком земной.

Автор показывает, что создаётся не просто „национальное“ государство, создаётся государство светское; и подъём силы сопровождается упадком духа». Любопытно и другое наблюдение рецензента: «Наживин не встаёт на сторону кого-либо из участников событий, принимая право каждого человека быть „самим собой“. Жизнь изначально соткана из противоречий, и правота предстает лишь обратной стороной заблуждения. Раздвоенность, разорванность естества человеческого Наживин считает основополагающим качеством мира земного, а вечное стремление человека к гармонии при невозможности её обретения — ключевым противоречием. Преодоление раздвоенности лишь кажущееся — единое русское государство, утверждающееся, потому что „одна голова лучше“, делает своим символом двуглавого орла» (Литературная энциклопедия Русского Зарубежья (1918–1940). Т. З, ч. II. Гл. ред. и сост. А. Н. Николюкин. М., ИНИОН, 1999. С. 297–299).