Джозеф Конрад - На отмелях

Д'Алькасер молча поклонился и ушел. Миссис Треверс, повернув голову, увидела горевший на бриге фонарь, ярко выделявшийся среди потускневших звезд. Она перешла к корме и перегнулась через перила. Ей почему-то представилось, что она сейчас услышит легкий плеск приближающейся лодки. Но ни одного звука не раздавалось во вселенной. Когда она наконец опустилась в парусиновое кресло, она почти не в состоянии была думать.

— Вот так, вероятно, спят осужденные перед казнью, — проговорила она про себя, прежде чем ее веки сомкнулись, точно придавленные свинцовой тяжестью.

Когда утром миссис Треверс проснулась, лицо ее было мокро от слез: она видела во сне Лингарда в кольчуге и в одежде крестоносца, но с непокрытой головой, уходившего от нее в глубь какого-то невозможного ландшафта. Она хотела его нагнать, но в последний миг появилась толпа варваров, в огромных тюрбанах, и она навсегда потеряла его из вида. Он пропал в каком-то песчаном вихре. Больше всего испугало ее то, что она не могла разглядеть его лица. Тогда-то она и начала рыдать, оплакивая свою несчастную судьбу. Когда она открыла глаза, слезы еще катились по ее щекам. Немного поодаль, в свете палубного фонаря, стоял д'Алькасер.

— Вы будили меня? — спросила она.

— Нет, — сказал д'Алькасер, — Я не успел. Когда я подошел, мне показалось, что вы рыдаете. Очевидно, мне это почудилось.

— О нет, я действительно плакала во сне. Мое лицо еще мокрое. Вероятно, уже пять часов. Благодарю вас за пунктуальность. У меня есть одно дело, которое я должна сделать до восхода солнца.

— Да, знаю, — сказал д'Алькасер, подойдя ближе. — Вы решили отправиться на отмель, как мне сообщил ваш супруг. Ваш супруг не произнес и двадцати слов за все это время, но эту новость он мне сообщил.

— Я не думала, что он вам это расскажет, — сказала тихо миссис Треверс.

— Он подчеркивал, что это совершенно неважно, — пояснил д'Алькасер серьезным тоном.

— Да, он знает, что говорит, — отозвалась миссис Треверс. В словах ее чувствовалась такая горечь, что д'Алькасер смутился. — На палубе не видно ни души, — продолжала миссис Треверс.

— Да, даже вахтенные и те спят.

— В этой экспедиции нет ничего тайного, но я предпочитаю никого не будить. Может быть, вы могли бы сами отвезти меня в нашей маленькой лодке?

Ей показалось, что д'Алькасер колеблется. Она прибавила:

— Это свидание не имеет никакого особенного значения.

Д'Алькасер поклонился в знак согласия и прошел с нею к лодке. Когда она входила в нее, он уже был наготове, и как только миссис Треверс уселась, он отчалил. Было так темно, что если бы не фонарь, горевший на бриге, нельзя было бы ориентироваться. Д'Алькасер греб медленно, часто оглядываясь через плечо. Миссис Треверс первая увидела песчаную полоску, слабо светившуюся на черной неподвижности воды.

— Немного левее, — сказала миссис Треверс, — Нет, вот сюда…

Д'Алькасер повиновался, но стал грести еще медленнее. Она опять заговорила:

— Как вы думаете, мистер д'Алькасер, ведь долг нужно всегда платить весь, до последнего фартинга?

Д'Алькасер оглянулся через плечо.

— Это единственно честный способ, — сказал он, — Но это может оказаться трудным, слишком трудным для наших обыкновенных, боязливых сердец.

— Я готова на все…

На секунду д'Алькасер перестал грести.

— На все, что можно найти на песчаной отмели, — продолжала миссис Треверс. — На пустой, маленькой, жалкой песчаной отмели.

Д'Алькасер сделал два взмаха и опять опустил весла.

— На песчаной отмели может уместиться целый мир страданий, вся горечь и озлобление, на которое способна человеческая душа.

— Да, вы, может быть, правы, — прошептала она.

Д'Алькасер греб, часто оглядываясь. Миссис Треверс пробормотала:

— Горечь, озлобление…

Через минуту киль лодки коснулся песчаного дна. Но миссис Треверс не двигалась с места, и д'Алькасер продолжал сидеть, подняв весла и готовый отплыть по первому знаку.

— Как вы думаете, мистер д'Алькасер, я вернусь? — отрывисто спросила она.

Д'Алькасеру почудилось, что в ее тоне не было искренности. Но кто знает, что значила эта отрывистость: искренний страх или простое тщеславие? Д'Алькасер не понимал, для кого она разыгрывала роль: для нею или для себя?

— Я не думаю, чтобы вы понимали настоящее положение вещей, миссис Треверс. Мне кажется, вы не имеете ясного представления ни об его простодушии, ни об его гордости мечтателя.

Миссис Треверс с пренебрежением подумала, что кроме этого было еще и многое другое, чего д'Алькасер не знал, и поддалась внезапному искушению немного просветить его на этот счет.