Оноре Бальзак - Столетний старец, или Два Беренгельда

Свидетелями этой мрачной сцены стали городские таможенники и генерал; последний по-прежнему был погружен в думы о Фанни.

Наконец Беренгельд, оставив на месте печального происшествия Смельчака, приказал вознице ехать в город и доставить его в дом, назначенный ему для постоя. Вскоре он прибыл на место и тотчас же лег спать. Однако сон не шел: его одолевали мысли о Фанни. Через некоторое время к ним прибавились давние воспоминания, связанные со Столетним Старцем [2] Позже мы поймем, почему старик получил такое прозвище. (Примеч. издателя, г-на Ораса де Сент-Обена.) .

Только к утру генералу удалось заснуть. Но вскоре целительный отдых его был прерван самым неожиданным образом, о чем мы и расскажем в следующих главах.

Смельчак вместе с приятелем покойного остались у Железных ворот. Они решили дождаться старца, которого упорно считали убийцей Фанни, выследить его и передать в руки правосудия.

Старец, хотя и двигавшийся чрезвычайно медленно, не заставил себе долго ждать. Завидев его, Смельчак указал на него работнику, и тот при виде этого исполина содрогнулся от ужаса.

Отец Фанни проснулся рано и тотчас же поглядел в ту сторону, где обычно сидела его дочь. Но сегодня ее не было на привычном месте. Повернувшись на бок и приняв положение, в котором боль отпускала его, отец стал с нетерпением ждать прихода любимого чада, стараясь продлить приятное состояние полудремы, наступающее непосредственно вслед за пробуждением. Он даже не попытался позвонить и попросить служанку позвать к нему Фанни, ибо полагал, что дочь отдыхает, а он не хотел прерывать ее сон, зная, как много бессонных ночей провела она у его изголовья.

Тем временем в урочный час работники собрались на широком дворе фабрики; они взволнованно обсуждали внезапную смерть своего товарища. Приятель умершего, бледный и понурый, сидел рядом со Смельчаком и время от времени бросал взоры на своих собратьев, прибывавших со всех сторон: очевидно, он ждал, пока все соберутся, чтобы сообщить какую-то новость.

Горе его было столь явственно, что никто не осмеливался тревожить его преждевременными расспросами. Постепенно работники вместе с мастерами, забыв о начале рабочего дня, в немом ожидании обступили своего товарища и сидящего возле него гренадера: они ждали.

Наконец опечаленный работник поднял голову, оглядел собравшихся и, увидев знакомые лица, медленно поднялся. Его движения были исполнены такой зловещей тоски, что все оцепенели от ужаса.

— Мадемуазель Фанни, — произнес он, — мертва!

— Мертва!.. — эхом откликнулась толпа.

— Она мертва, ее убили!..

Даже могильная тишина не могла быть глубже безмолвия, воцарившегося на просторном фабричном дворе; двести человек, охваченные единым горем, застыли, устремив вопрошающие взоры на своего товарища и отважного гренадера.

— Мадемуазель Фанни бесследно исчезла! Единственное, что осталось от нее, — это наша память о ней.

При этих словах у многих на глаза навернулись слезы.

— Доказать, что она убита, невозможно. Вот этот доблестный воин, что стоит рядом со мной, показал мне место, где она исчезла: там нет ни единого следа преступления. Но человек, погубивший ее, находится в городе, в доме, что на площади Сент-Этьен, мы выследили его.

Горе, охватившее всех при известии о смерти горячо любимой всеми девушки, было столь велико, что мысль о мщении не сразу нашла дорогу к удрученным сердцам. Толпа впала в оцепенение, подобное сну, и никак не могла пробудиться.

— Еще вчера Фанни была с нами… — вдруг раздался чей-то одинокий голос.

— …и говорила со мной! — откликнулся другой.

— Так как же это все случилось? — спросил один из мастеров.

— Не знаю, — тихо ответил работник. — Но даже если мы и узнаем, мадемуазель Фанни все равно не воскресишь!

В ответ на его слова раздался глухой ропот; нарастая, он постепенно становился все громче и громче. И тут молчавший до сей поры Смельчак встал и, окинув собравшихся взволнованным взором, громко воскликнул:

— А разве вы не хотите отомстить за нее?

Слова его окончательно вывели работников мануфактуры из безвольного оцепенения. Обуреваемые ненавистью и жаждой мести, то есть чувствами, имеющими свойство воспламенять толпу, они бросились к воротам.

Известие о гибели Фанни с быстротой молнии облетело не только фабрику, но и весь город.