Чжоу Ли-бо - Ураган

— Если есть дело, говори здесь. Мне недосуг, — высвободил руку Го Цюань-хай.

— Послушай… — с видом заговорщика зашептал Длинная Шея. — Сегодня утром господин сказал, что ты работаешь за всех, а за труд ни гроша не получаешь. Поесть после работы как следует и то не в состоянии. Как можно человеку всегда быть голодным! Вот господин и приказал дать тебе потихоньку эти деньги на мелкие расходы. Это он просто из уважения посылает…

Длинная Шея сунул пачку денег Го Цюань-хаю и повернулся, чтобы уйти.

Го Цюань-хай остановил его, швырнул пачку ему в лицо и замахнулся мотыгой.

— Кому нужны твои поганые деньги!

Длинная Шея побледнел, закрыл руками голову, весь как-то съежился и вдруг бросился бежать.

Кругом захохотали и захлопали в ладоши. Старик крестьянин, указывая на Го Цюань-хая, одобрительно воскликнул:

— Правильно, правильно! Вот какой молодец!

— Что ж ты не угостил этого пройдоху как следует! — прошамкал беззубым ртом другой.

А на следующий день по деревне поползли зловещие слухи:

— Слыхали? Го Цюань-хай, оказывается, в Восьмую армию девок мобилизовать будет.

— Не только девок, красивых молодых баб тоже.

— Зачем же они ему понадобились?

— Кто знает? Говорят, будто хочет свезти во Внутренний Китай и выставить в кооперативной лавке. Кому нужно, тот и получай.

— Смотри, какая сволочь! Так вот зачем он всегда людей-то расспрашивает: какая у тебя семья, да хватает ли тебе еды; какой год пошел твоей жене? Гнать его надо! Вон какими делами промышляет, как хорек бегает к курице с новым годом поздравлять!

Диор Ли Чжэнь-цзяна, в котором бывало так шумно, сразу опустел. Люди перестали заглядывать туда даже в дождливую погоду.

Го Цюань-хай сразу заметил отчуждение. Ему не улыбались больше, а завидев издали, старались свернуть в сторону. Когда он заходил к кому-нибудь, его уже не встречали с прежним радушием: уходили из комнаты или просто не пускали в дом — у нас дети заболели оспой. Были и такие, которые, едва Го Цюань-хай появлялся на улице, запирали двери, завешивали тряпками окна, а с крыши спускали полоску красной бумаги с надписью: «Невестка только что родила, чужим входить нельзя».

Наконец заместитель председателя крестьянского союза, расстроенный до такой степени, что еле держался на ногах, пришел в школу, сел на пороге и уронил голову на грудь.

— Что с тобой? — встревожился начальник бригады.

Подошел и Сяо Ван.

— Не буду здесь работать больше. Что бы ни сказали, все равно не буду. Хотите, чтобы работал, посылайте в другое место.

Сяо Сян удивленно взглянул на Сяо Вана:

— Да в чем дело, в конце концов?

— Кто знает?.. — пожал тот плечами.

— Не могу больше! Все от меня отвернулись… бегут, как от чумы… — прохрипел Го Цюань-хай.

— Что такое?

— Никто ко мне не приходит, а куда ни пойду — прячутся и подойти боятся.

Сяо Сян нахмурился и стал подробно расспрашивать, сразу догадавшись, что кто-то распустил новые слухи.

— Иди к председателю Чжао, — сказал он наконец, — посоветуйся. Собери самых близких людей, разузнай, а потом обо всем расскажешь. Никакое дело, друг, мигом не делается. Одним взмахом лопаты колодца не выроешь. Надо иметь терпение, и главное — не горячиться.

Чжао Юй-линь был расстроен не меньше Го Цюань-хая и по той же причине. Они поговорили между собой, потом собрали бедняков и стали расспрашивать. Все сразу объяснилось.

— Так зачем же вы слушали все эти враки? — возмутился Го Цюань-хай.

— И я то же говорю, — поддержал старик Тянь. — Бригада несколько тысяч ли проехала, чтоб нам, крестьянам, помочь наладить новую жизнь, а вы разные сплетни слушаете. Кто не знает, что у товарищей из бригады в мыслях только одно хорошее. Если бы им нужны были девки да бабы, этого товара и в Харбине хоть отбавляй. Зачем тащить такую невидаль из нашей дикой деревушки?

— Вы взгляните на начальника Сяо, какой он достойный человек! — добавил Чжао Юй-линь.

— Правда! Правда! — подхватил возчик Сунь. — Действительно, взгляните на начальника Сяо, товарища Вана и товарища Лю. Таких стоящих людей из ста одного найдешь, и то не сразу. На что им ваши бабы сдались? Сами станете навязывать, они ни за что не возьмут. Уж я-то верно знаю! Что касается товарища Сяо Вана, так товарищ Сяо Ван даже земляком нам приходится. Он тоже из Маньчжурии. Когда я вез сюда бригаду, я ему так прямо и сказал: «Товарищ Сяо Ван, такой человек, как ты, это поистине всей Маньчжурии гордость и слава!». А вот догадайтесь, что мне на это товарищ Сяо Ван ответил? Посмотрел он на меня и говорит: «Вот что, в Маньчжурии живет такой диковинный возчик, как старина Сунь, — вот это, действительно, слава так слава!» Я застыдился даже. А он опять говорит: «Ты, старина Сунь, и лошадьми править можешь, и смело идти вперед по пути революции тоже можешь». Вот как! А начальник Сяо нам тоже самый первый друг. Уж я-то верно знаю, ведь бригада на моей телеге прикатила! Проехали мы полдороги, начальник Сяо меня и спрашивает: «Старина Сунь, скажи-ка, согласен ли ты в деревне переворот сделать?» А я ему отвечаю: «Почему не согласен? Кому охота всю жизнь на других работать!» Тут начальник Сяо засмеялся и сказал всем: «Уж если старина Сунь нас уважит, дело революции обеспечено». Я ему тогда опять говорю: «Начальник Сяо, я тебя не обманываю, я, старик Сунь, везде побывал, и у меня смелость большая в сердце».