Айрис Мердок - Под сетью

Мне стало нехорошо.

— Какому? «Nous les vainqueurs»? — спросил я.

— Вот-вот. Тот, что получил какую-то там премию.

— Знаю. «Prix Goncourt». Я видел в магазине, по дороге сюда.

— Фильм получится замечательный, правда?

— Не знаю, не читал. — Я упорно смотрел на ковер. Давно мне так не хотелось плакать.

Я поймал на себе внимательный взгляд Мэдж.

— Что с тобой, Джейк? Ты плохо себя чувствуешь?

— Я чувствую себя превосходно. Расскажи мне еще что-нибудь.

— Джейк, — сказала Мэдж, — ты подумай, как все чудесно получилось! Просто ты еще не видел книги. На Эрлс-Корт-роуд мы о таком и мечтать не могли. Даже не верится, что это Жан-Пьер. Все как нарочно сошлось, одно к одному.

Я понимал, что все сошлось как нарочно.

— Мэдж, — сказал я, — я не умею писать сценарии. Я ничего не смыслю в кино.

— Милый, это ровно ничего не значит да и не в этом дело.

— А я думал, что именно в этом.

— Ты не понимаешь. Все уже устроено. Место за тобой.

— Ты им распоряжаешься?

— То есть как?

— Ты можешь предоставить его кому захочешь?

Мы поглядели друг на друга.

— Так, — сказал я и уселся поудобнее. — Подлей мне еще, будь добра.

— Джейк, не ломайся!

— Я хочу внести ясность. Ты предлагаешь мне синекуру?

— Я не знаю, что это такое, но, наверно, да.

— Синекура — это когда получаешь деньги ни за что.

— Но разве не этого ты всегда хотел? — спросила Мэдж.

Я заглянул в янтарную глубину рюмки.

— Может быть, и так, а сейчас не хочу. — Я и сам не знал, правду ли говорю. Это покажет будущее.

— Да и почему «ни за что»? — сказала Мэдж. — Мало ли какая может быть работа. Книгу нужно перевести, это ты бы все равно сделал.

— Ты прекрасно понимаешь, что это совсем другое.

— Ты должен радоваться не знаю как, что он наконец-то написал приличную книгу. Все ее хвалят. Особенно после того, как он получил эту самую премию.

— Я больше не буду переводить Жан-Пьера, — сказал я.

Мэдж уставилась на меня как на помешанного.

— Это почему? На Эрлс-Корт-роуд ты вечно ныл, что приходится попусту тратить время на такую гадость.

— Верно, — сказал я, — но тут своеобразная логика. Из этого еще не следует, что, переводя хорошую вещь, я тоже не сочту это пустой тратой времени.

Я встал, подошел к окну, выглянул на улицу. И услышал: что Мэдж идет следом за мной по толстому ковру.

— Джейк, не надо, — проговорила она у меня над ухом. — Такой случай больше не представится. Вначале, может быть, будет мало работы, но потом сколько угодно. И брось, пожалуйста, эти глупости насчет Жан-Пьера.

— Тебе не понять. — Наши взгляды встретились.

Помолчав, Мэдж сказала:

— Твоя приятельница уехала в Голливуд.

Я взял руку Мэдж, вялую и безответную.

— Не в том дело, — сказал я, — и кстати, не называй ты Анну моей приятельницей. Мы с ней не видались несколько лет, если не считать одного раза на прошлой неделе.

— Да? — недоверчиво протянула Мэдж.

— А кроме того, она не уехала в Голливуд. — Я только сейчас ощутил это с полной уверенностью. — Тебе же это еще не известно, так?

— Точно не известно, но мне говорили. Да и все уезжают в Голливуд, если представляется возможность.

Я жестом выразил свое презрение к миру, столь нелепо устроенному. Но я уже успел проявить излишнюю горячность, и мне захотелось переменить тему.

— А какое положение эта ваша новая компания займет по отношению к «Баунти — Белфаундер»? — спросил я.

— Какое положение? Она просто сотрет его с лица земли. — В словах Мэдж звучало неприкрытое злорадство. Я пожал плечами. — И пожалуйста, не притворяйся, будто это тебя огорчает, — сказала Мэдж. — Напротив, ты окажешь большую услугу своему другу Белфаундеру. Он ничего так не жаждет, как потерять все свои деньги.

Это меня удивило. Значит, Мэдж вращается в кругах, где обсуждают Хьюго.

— Для этого ему не нужна моя помощь, — сказал я и отвернулся.

Меня захлестнула какая-то смятенная усталость. Мне предложили кучу денег, и я не мог объяснить, почему я от них отказываюсь, если только мое поведение означало отказ. Но что гораздо важнее, мне предложили ключ от мира, где наживать деньги легко, где той же сумме усилий соответствуют неизмеримо более весомые результаты — как вес предмета меняется при перенесении из одной среды в другую. Что до совести — с этим я бы через несколько месяцев справился. Со временем я сумею разбогатеть в этом мире не хуже других. Надо только зажмуриться и войти. Почему же это казалось так трудно? Я терзался. Ведь я отказываюсь от сущности ради тени. То, что я выбираю, — пустота, которую я и описать толком не в силах.