Даниэль Дефо - Жизнь и приключения Робинзона Крузо

Но когда я сдѣлался боленъ и смерть представлялась глазамъ моимъ со всѣми ужасами ея, когда всѣ силы мои истощились отъ болѣзни, тогда совѣсть моя, усыпленная столь долгое время, пробудилсь во мнѣ. Я упрекалъ себя въ прежней моей жизни, которая вооружила противъ меня божеское правосудіе. Милосердый Господи! велико мое несчастіе — сказалъ я. Если болѣзнь моя продолжится, то я долженъ умереть въ этой пустынѣ одинокій, безъ всякаго пособія и утѣшенія. Слезы текли изъ глазъ моихъ, и я впалъ въ глубокое и продолжительное молчаніе.

Въ этотъ промежутокъ времени мнѣ представлялись полезные совѣты отца моего и вмѣстѣ съ этимъ слѣдующее предсказаніе его: « сынъ мой, если ты, противъ воли моей, поѣдешь странствовать, то Богъ не благословитъ тебя, и будешь послѣ горько раскаяваться въ твоемъ поступкѣ .» Вотъ теперь-то начинаютъ исполняться слова отца моего — сказалъ я самъ себѣ, и рука Божія наказуетъ меня. Здѣсь никого со мною нѣтъ, никто меня не слышитъ, никто не подастъ мнѣ ни утѣшенія, ни совѣтовъ, ни помощи. Боже милосердый, помоги мнѣ! ибо скорбь моя превышаетъ всѣ силы мои.

Можно положительно сказать, что въ этотъ день я въ первый разъ въ моей жизни молился съ такимъ усердіемъ и раскаяніемъ; но возвратимся къ разсказу.

Было двадцатое число іюня. Проснувшась утромъ, я почувствовалъ, что мнѣ стало легче, и всталъ съ постели. Предполагая, что лихорадка снова возвратится ко мнѣ чрезъ день или два, я поспѣшилъ приготовить себѣ кой-что на случай возобновленія болѣзни. Прежде всего я наполнилъ большую четыреугольную бутылку водою и, прибавивъ туда нѣсколько рому, поставилъ ее на стогъ около моей кровати. Потомъ, отрѣзавъ кусокъ козьяго мяса, изжарилъ его на угольяхъ, и съѣлъ небольшую часть его; и ужину же приготожилъ себѣ всмятку три яйца черепахи. Закусивъ немного, я пошелъ прогуляться, но былъ такъ слабъ, что съ трудомъ несъ ружье свое, безъ котораго никогда не выходилъ изъ дома. Поуставши довольно, я сѣлъ на землю, и сталъ разсаатривать морѣ, которое было тогда спокойное и гладкое, совсѣмъ безъ волнъ, точно зеркало. Мнѣ приходили въ голову разныя мысли.

Что такое земля? — спрашивалъ я самъ себя. Что такое море, по которому я такъ много плавалъ? Что такое я самъ и что такое другія живыя существа — животныя, звѣри, птицы, рыбы? Откуда это произошло?

Положительно вѣрно то, что все сотворено какою-то невидимою, всемогущею силой. Она создала землю, море, воздухъ, небеса и все живущее надъ ними. Какая же это сила?

Естественно, я пришелъ къ тому заключенію, что эта всемогущая сила — Богъ. Онъ сотворилъ все видимое мною. Если Богъ сотворилъ всѣ эти вещи, то Онъ и управляетъ ими, и ничего не происходитъ безъ воли Божіей, слѣдовательно, я нахожусь въ такомъ печальномъ положеніи на Его волѣ.

Для чего Господь такъ поступилъ со мною?

Что я сдѣлалъ такое, за что несу наказаніе?

Задавъ себѣ эти вопросы, я вдругъ почувствовалъ утрызенія совѣсти и какъ бы слышалъ ея голосъ, упрекавшій меня: несчастный! ты богохульствуешь, спрашивая, что ты сдѣлалъ. Посмотри внимательно на твою прошедшую безпорядочную жизнь, и самъ узнаешъ вину свою. Ты лучше бы спросилъ, чего ты не сдѣлалъ и зачѣмъ не погибъ въ такое продолжительное время. Напримѣръ, отчего ты не утонулъ во время бури, бывшей въ первомъ твоемъ путешествіи? Отчего ты не погибъ въ схваткѣ съ корсаромъ изъ Сале? Почему онъ не догналъ тебя послѣ твоего побѣга, и что бы тогда съ тобою сталось? Почему ты не былъ съѣденъ дикими звѣряжи на берегахъ Африки? Наконецъ отчего ты не погибъ вмѣстѣ съ твоими товарищами, а былъ выброшенъ волнами на берегъ этого острова? Послѣ всего этого смѣешь ли ты спрашивать: что я сдѣлалъ?

Смущенный этими доводами моей совѣсти, я всталъ съ земли задумчивый и съ грустнымъ раскаяніемъ побрелъ къ своему убѣжищу и перелѣзъ черезъ стѣну, какъ бы отправляясь спать; но я былъ сильно взволнованъ, и благотворный сонъ не приходилъ ко мнѣ. Я сѣлъ на свой стулъ и зажегъ ночникъ, потому что наступила ночь и сдѣлалось темно.

Во мнѣ начинались уже признаки приближающейся лихорадки; какъ вдругъ мнѣ пришло на умъ, что бразильцы не употребляютъ никакого лекарства кромѣ табаку. Табакъ имъ служитъ лекарствомъ отъ всѣхъ болѣзней, какія бы онѣ ни были. Я зналъ, что въ одномъ изъ сундуковъ моихъ былъ большой свертокъ этого растенія.

Вставъ со стула, я пошелъ къ сундуку и нашелъ тамъ табакъ. Я не зналъ, какъ употреблять его, и будетъ ли онъ полезенъ въ моей болѣзни или вреденъ. Прежде я взялъ небольшую часть табачнаго листа и, положивъ ее себѣ въ ротъ, жевалъ. Табакъ былъ зеленъ и крѣпокъ, и такъ какъ я не привыкъ къ нему, то чувствовалъ сильное головокруженіе. Потомъ, я положилъ листъ табаку въ ромъ, чтобы принять этотъ настой черезъ часъ или два, когда буду ложиться спать. Кромѣ этого я клалъ табакъ на горячіе уголья и дымъ его втягивалъ въ себя и ртомъ, и носомъ. Наконецъ, ложась спать, я выпилъ ромъ, въ которомъ былъ настоенъ табакъ. Настой этотъ былъ такъ крѣпокъ, что я едва могъ проглотить его. Этотъ пріемъ одурманилъ мнѣ голову и я заснулъ такимъ глубокихъ сномъ, что, когда я проснулся, то было уже далеко за полдень.