Шолом Алейхем - Дедушкин отель

У каждого из нас гора получает свое название: у одного она называется "Старец", другой нашел, что ей больше к лицу быть "Великой", третьему нравится величать ее "реб Снизойдите". Дедушке реб Менделе захотелось доставить сюда величайшего из великанов, легендарного Ога, царя Васанского, который взвалил бы гору на плечи, пробежал с нею одним духом пятьсот миль и задумал сбросить ее на евреев; но бог вдруг совершает чудо, и у свирепого царя вырастают два клыка, один - вверх, другой - вниз, и царь-душегуб застывает с горой - ни туда ни сюда. Неповторимая трагикомическая сцена!..

– Как она называется, эта прекрасная гора? Все глаза обращены на моего коллегу, человека с горячим темпераментом, - ведь он в Швейцарии, как у себя дома. Он здесь знаком, - по его словам, - со всеми горами и в наилучших отношениях со всеми реками и речушками. Одним словом - свой человек. Мой коллега, тот самый, что с горячим темпераментом, остановился, покраснел, потер себе лоб, посмотрел вверх, на вершину горы, и сплюнул с такой злостью, словно ему наступили на ногу.

– Тьфу, чертовщина! Я забыл название этой горы! Только что знал, - и забыл! Что скажете?

– Забыл? - отзывается дедушка реб Менделе. - Скажи на милость! О том, что такое забывчивость, спросите меня. Нет худшей кары на свете, чем забывчивость! Мне знакомо такое, когда что-нибудь хорошо тебе известное вдруг вылетает из памяти, как птичка из клетки, - поди лови! Забывчивость это болезнь, наваждение, несчастье для человека! Если хотите, дети, расскажу вам историю, - не выдумку, а подлинную быль. Это случилось со мной в Одессе несколько лет назад. История с отелем...

– Я расскажу вам поинтереснее историю, которая приключилась со мной, и тоже в Одессе!.. Слышите? Она стоит того, чтобы ее описали!..

Так воскликнул мой темпераментный коллега и уже собрался было начать рассказ, но поэт его перебил:

– А я вам расскажу еще более интересную историю, происшедшую со мной не в Одессе, а в Житомире!

– А я-то что? Не в счет? - вырвался четвертый, то есть я сам, своей собственной персоной. - Я вам лучше расскажу историю о грех городах сразу, будете покатываться со смеху!..

– Сразу о трех городах? Если так, - за вами первенство!

Так проговорил Дедушка нараспев, раскатисто смеясь, и махнул рукой, словно говоря: "Вы всех обскакали!.. Ваш и выигрыш!"

Все четверо расхохотались, а я вспомнил изречение: "Семь примет у болвана!" Я понял, как бестактно было с нашей стороны прервать нашими историями речь Дедушки. Желая загладить свою вину, мы стали просить Дедушку рассказать историю, происшедшую с ним в Одессе. И Дедушка, - настойчивой просьбе он всегда уступит, - по своему обыкновению, засучил рукава, сдвинул очки на высокий, белый, умный лоб, обрамленный волнистыми белоснежными волосами. Маленькие, но острые, глубокие, пронизывающие глаза полуприкрылись, посмотрели вверх, несколько в сторону, по лицу разлилась сияющая детская улыбка, которая делает его лет на пятьдесят моложе и придает ему столько обаяния, что хочется сидеть возле него и вечно слушать, - только бы он говорил, и говорил, и говорил!..

И медленно, по своему обыкновению полушутливым-полусерьезным тоном, он начал свой рассказ:

– Было это, как я вам сказал, несколько лет назад в Одессе, то есть ие в самой Одессе, а где-то иедоезжая Одессы. Короче говоря, я ехал домой, в Одессу. Дело было осенью. Весь мир облачился в дождь. Небо заливалось слезами, ветер выл, земля скорбела и тосковала по милому горячему солнцу, словно вдова по мужу. Деревья давно стряхнули с себя пожелтевшие листья, птицы покинули свои гнезда, пообещав вернуться на будущий год, если бог дарует жизнь... Непрерывно моросил мелкий дождь, время от времени сердито нахлестывая по запотевшим окнам вагона, где мы, расположившись удобно, просторно, в тепле, сидели целой компанией и беседовали о различных вещах, делах, предметах. Напротив сидел пассажир - образованный, начитанный, чудесный человек, как выяснилось позднее, христианин и редкостный друг евреев. Вы ведь знаете, для меня еврей-подхалим хуже выкреста, и я не прихожу в раж, когда христианин говорит о нас доброе слово. Но к моему соседу я проникся личной симпатией благодаря глубоко скрытой в нем притягательной силе, не подвластной рассудку. Что мне вам сказать? Я чувствовал себя так хорошо с ним, я сказал бы даже - по-свойски, мне, право, не надоело бы ехать вместе еще три дня. И хотелось хоть чем-нибудь быть полезным ему, сделать что-нибудь приятное. И представьте себе, желанный случай подвернулся сам собой. Как это произошло? Так как он, видите ли, впервые едет в мой город, в Одессу, и ему хотелось найти подходящее пристанище - какой-нибудь приличный отель, и так как я местный старожил, то не могу ли порекомендовать ему по моему разумению самый благоустроенный, самый лучший отель в Одессе?