– Тут не жидовская школа, жиды пархатые, тут не кагал, шахер-махеры!..
Эти слова трогали их не больше, чем Амана - грохот трещоток [3] ...не больше, чем Амана - грохот трещоток... - еврейская поговорка, означающая "никакого внимания". Дело в том, что во время праздника Пурим во время чтения в синагогах истории о кознях злодея Амана и о чудесном избавлении евреев дети каждый раз при произнесении имени Аман дружно заглушают голос рассказчика трещотками (древнеевр. - "раашан") - дополнение Б.Бердичевского.
; он их осыпал бранью, а они читали "Гацфиро" и говорили о Дрейфусе.
И не об одном только Дрейфусе говорили в Касриловке. Каждый раз прибавлялся новый персонаж: сначала "Эстергази", потом "Пикерт", следом генералы "Мерси", "Пели", "Гонзи" [4] "Пикерт" - полковник Пикер; "Мерси" - военный министр Мерсье; "Пели" -следователь Пелье; "Гонзи" - помощник начальника генштаба Гонз.
и при этом была высказана догадка, что у "франц-усиков" имя генерала обязательно заканчивается на "и". И тогда один ехидно спросил:
– Ну, а с Будефером [5] ...а с Будефером - начальник генштаба французской армии Буадефр; после признания Анри в подделке им обвинительного документа подал в отставку.
, что ты будешь делать?
– И что ты думаешь? Он таки вылетел в трубу.
– Туда им и дорога.
И были в Касриловке еще две личности. Их весь город полюбил, души в них не чаял, это были - "Эмиль Золь" и "Ламбори" [6] "Ламбори" - известный французский адвокат, защитник Дрейфуса, Лабори Фердинанд, на жизнь которого во время второго суда над Дрейфусом было произведено покушение.
. За "Эмиля Золя" каждый принес бы себя в жертву, шутка ли сказать - "Эмиль Золь"! Явись Эмиль Золя, к примеру, в Касриловку, весь город вышел бы ему навстречу с этаким "добро пожаловать", его бы на руках носили.
– Что вы скажете о его письмах?
– Жемчужины! Алмазы! Брильянты!
И "Ламбори" они возносили до небес. Народ восторгался, приходил в раж, упивался его речами. Хотя никому в Касриловке не доводилось его слышать, но своим умом они дошли до того, что говорить он, должно быть, мастер.
Не знаю, ждала ли так семья Дрейфуса в Париже его возвращения с того милого острова, как дожидались его касриловские евреи. Можно сказать, что они вместе с Дрейфусом плыли по морю - буквально чувствовали, как они плывут: вот поднимается шторм и раскалывает море, раскидывает во все стороны, волны плещут и бросают корабль, как щепку, вверх и вниз, вверх и вниз.
– О господи боже! - молились они в душе. - Приведи его с миром туда, где должен совершиться суд! Открой глаза судьям и проясни их мозги, дабы нашли они виновного, и пусть весь мир увидит нашу правоту! Во веки веков, аминь!
День, когда пришла добрая весть, что Дрейфус уже вернулся, был в Касриловке праздником. Не будь касриловцам неловко, они даже закрыли бы свои лавчонки.
– Слышали?
– Благодарение всевышнему!
– Я охотно поглядел бы, какова была его встреча с женой...
– А я охотней посмотрел бы на детишек в ту минуту, когда им сказали: отец вернулся.
Женщины, присутствовавшие при этом разговоре, сидели, спрятав лица в передники, делали вид, что сморкаются, лишь бы не догадались, что они плачут. Как ни велика была бедность в Касриловке, но любой из касриловцев готов был поступиться самым дорогим, только бы съездить туда, взглянуть на Дрейфуса хоть издали.
Когда начался суд, здесь разгорелись такие страсти, не приведи господи! Не то что газету - самого Зейдла рвали на части. У людей кусок застревал в горле, они не спали ночами - с нетерпением ждали завтрашнего дня, а назавтра дожидались послезавтрашнего, и так изо дня в день.
И вдруг в городе начался переполох, шум, вопли, галдеж светопреставление! Это произошло тогда, когда стреляли в адвоката Лабори. Касриловцы ополчились против неба и земли.
– За что? Про что? Ни за что ни про что! Такой разбой! Такого не было и в Содоме!
Этот выстрел лишил их разума, разнес им мозги, эта пуля попала им в самое сердце, словно тот разбойник выстрелил в Касриловку.
– О господи, отец небесный! - молились они в душе. - Яви нам диво, ведь ты умеешь, если хочешь, сотвори чудо - только бы Ламбори остался жив.
И бог, благословение ему, сотворил чудо - Лабори остался жив.
Когда наступил последний день суда, Касриловку трясло как в лихорадке. Люди были не прочь уснуть на целые сутки и проснуться только тогда, когда Дрейфус, даст бог, будет уже на свободе. Но, словно назло, никто из них в ту ночь глаз не мог сомкнуть, ворочались с боку на бок, воевали с клопами и с нетерпением ждали утра.
Читать дальше