Легко сказать-шлифовать! В том-то и беда, что мы, писательская молодежь, вечно торопимся, что мы норовим закончить начатое произведение, как говорится, "стоя на одной ноге", не переводя дыхания, не вдумываясь в каждый образ, не обрабатывая и не шлифуя каждое слово так, как это делаете Вы.
Я знаю, милый дедушка, я чувствую, что моего "Стемпеню" надо было бы перемыть в нескольких водах прежде, чем пустить в свет божий. Конечно, из-под Вашего пера, дедушка, "Стемпеню" вышел бы совершенно иным: Ваш "Стемпеню" имел бы совсем другой облик. У Вас, дедушка, получился бы рассказ в рассказе, да сверх рассказа рассказ, а потом уже и сам рассказ.
"Мне мало того,-говорите Вы в одном из своих писем, - что на картине изображено хорошенькое личико; хочется еще жизненной правды, ума, мысли, как у живого человека. Всякая картина, помимо блесток стиля, должна дать что-нибудь уму и сердцу".
Но эта тайна, увы, открыта только Вам. Создать картину, которая имела бы два лица, - лицевую сторону и изнанку, верх и подкладку, видимый образ и его скрытую сущность,- на это только Вы, дедушка, способны, и никто другой, в нашей литературе. Кто посмеет сравнивать себя с Вами? Мы, молодежь, считаем себя удовлетворенными, если произведение выходит из наших рук хотя бы неискалеченным, с живыми чертами литературного творения.
Примите же, милый, дорогой дедушка, мой скромный дар - мой первый роман. Да будет воля того, чье имя свято, чтобы Вы приняли моего Стемпеню со всей благосклонностью и чтобы он доставил Вам удовольствие, как Вы сами того желаете.
Ваш преданный внук
Автор.
Киев, 1886
Прозвище Стемпеню перешло к нему по наследству от отца, происходившего из села Стемпеню, неподалеку от Мазеповки. Его покойный отец был, как и он, музыкант, звали его Берл-бас, или Берл из Стемпеню. Берл-бас не только играл на контрабасе, но и был великолепным бадхном [8] Бадхн - профессиональный шут-рифмоплет, забавлявший гостей, в основном на свадьбах, своими песнями, рассказами и анекдотами.
- рифмоплетом и затейником. На свадьбах он то плясал по-медвежьи, то, выворачивая веки, прикидывался нищим, то изображал роженицу, которая кричит не своим голосом: "Ой, бабка, клянусь всем святым, больше этого никогда не будет!"... Или пустит, бывало, неожиданно посреди свадебного зала струю воды, заставляя мужчин подбирать полы своих длинных сюртуков, а женщин - юбки... А то вдруг незаметно пристегнет какую-нибудь ерунду к переднику матери невесты или выкинет другую забавную шутку в этом роде.
Профессию музыканта Стемпеню унаследовал от дедов и прадедов. Его отец, Берл-бас, как мы уже знаем, играл на контрабасе. Дед, реб Шмулик-трубач, играл на трубе, прадед, Файвуш-цимбалист,-на цимбалах, а прапрадед Эфраим-файол... Словом, род Стемпеню до десятого колена состоял сплошь из музыкантов.
Надо отдать справедливость нашему Стемпеню: он не стыдился своей профессии, как это бывает с иными музыкантами. И ничего удивительного: ведь Стемпеню приобрел славу не только в Мазеповке, имя его прогремело чуть ли не на весь мир. Шутка ли - Стемпеню!
Каждый еврей считал великой для себя честью послушать пение Нисона Бельзера, шутки и песни бадхна Годика или музыку Стемпеню. Уже по одному этому вы можете судить, что Стемпеню не был заурядным музыкантом и не зря пользовался славой наравне со всеми "великими".
Евреи любят музыку и знают в ней толк, - вряд ли кто будет оспаривать это. Нужды нет говорить, что им не очень-то часто приходится услаждать свой слух музыкой,-с какой это радости человек вдруг запоет или пустится в пляс? Но все же, говорите что хотите, - евреи умеют ценить и музыку, и пение, и прочие искусства.
Приедет к нам в местечко известный кантор,-не иначе как по билетам пускают в синагогу. А уж о свадьбах и говорить не приходится - свадьбы, как известно, без музыки не бывают. Слушать, как заливается оркестр за свадебной трапезой, играя что-нибудь жалобное (веселое будет после), - за это мы готовы все отдать! Народ сидит и благоговейно слушает. А музыканты играют грустную, заунывную, за сердце хватающую мелодию. Скрипка то жалобно стонет, то плачет, остальные инструменты поддерживают ее, издавая такие же скорбные звуки. Хмурое облако надвигается на лица слушателей, душу томит печаль-сладостная, но все же печаль. Каждый задумчиво опускает голову и, водя пальцем по тарелке либо скатывая шарики из свежей халы, погружаются в размышления, в мир безрадостных мыслей. У каждого свое горе, своя забота: забот еврею не занимать стать. Так сливаются воедино печальные мелодии и грустные думы, и каждый вздох скрипки стоном и болью отдается в сердцах свадебных гостей. Человеческое сердце вообще, а еврейское в особенности, что скрипка: нажмешь на струны - и извлекаешь всевозможные, но больше скорбные звуки... Но под силу это лишь большому музыканту, подлинному мастеру - такому, каким был Стемпеню.
Читать дальше