Исаак Башевис-Зингер - Семья Мускат

— Приветствую тебя, мой друг, мой шурин! — прокричал он. — Дай пять! — И он протянул Нюне руку.

— Сумасшедший! Безумец! — Нюня с трудом говорил — так он задыхался. — Кто этот молодой человек?

— Что здесь происходит? Почему вы подняли такой крик? Абрам, перестань валять дурака! — вмешалась Даша; она закончила говорить по телефону и положила трубку на рычаг. — Кто этот молодой человек? — повторила она, расправляя свои длинные, тонкие пальцы.

— Долго рассказывать. Хорошо, начну сначала. Он — вундеркинд, гений, математик, мудрец, мастер на все руки. Он из тех, кто сегодня молчит, как рыба, но завтра будет выступать в Брюссельском университете, заявляя, что мы, евреи, — это религия, а не нация и что Ostjuden загрязняют атмосферу.

— Абрам, ты спятил. Зачем смущаешь молодого человека? Не обращайте на него внимания; пусть себе мычит, как козел. Откуда вы, молодой человек?

— Из Малого Тересполя.

— Терес… что?

— Из Малого Тересполя.

— Господи, где это? Ну и название!

— Возле Замосця.

— Господи, спаси и сохрани! И откуда только берутся эти чудные города?! Это правда, что вы математик?

— Да, я немного учился математике.

— Какой вы скромный — не то что он! Оставайтесь с нами обедать. Вот, познакомьтесь. Это жена моего свекра, Роза-Фруметл, а это ее дочь… как вас, моя дорогая?… О да, Аделе.

— Не могли бы вы сказать, где вы изучали математику? — спросила Аделе, изящно и твердо выговаривая каждое слово.

Аса-Гешл покраснел.

— Я сам изучал, — пробормотал он. — По книгам.

— Элементарную или высшую математику?

— Я, право, не знаю.

— Ну, скажем, вы изучали аналитическую геометрию или дифференциальное исчисление?

— Нет, что вы! Так далеко я не продвинулся.

— А вот я все это изучала, однако математиком себя не считаю.

— О нет, на такое я не претендую.

— Аделе, что ты допрашиваешь молодого человека? — вмешалась Роза-Фруметл. — Раз говорят, что математик, — стало быть, математик.

— Теперь так принято. Каждый ученик ешивы считает себя Ньютоном. Стиль такой.

— Это не стиль, это истина, — вновь проревел Абрам. — В наших бедных семинариях гениев больше, чем во всех университетах, вместе взятых.

— О, мне довелось быть в Швейцарии, и я видела этих ваших гениев. Им не хватает элементарного образования.

— Аделе, дорогая, что ты такое говоришь? Всем известно, что изучение Торы развивает ум, — прервала ее Роза-Фруметл; она, как видно, пребывала в постоянной готовности обуздать свою не в меру язвительную дочь.

— Какая чушь! Я тоже изучал Тору, а мозги у меня, когда дело доходит до чего-то важного, — вареные, — заметил Нюня.

— Мозги у тебя всегда были вареные, — буркнула Даша.

— Уже ссоритесь! — вскричал Абрам. — Стоит мне повздорить с моей Хамой, как вся семья, точно по сигналу, лезет в драку. У этого молодого человека потрясающие рекомендации — он ведь, вдобавок ко всему, еще и философ. Покажи им письмо!

— Что вы! Никакой я не философ.

— А в письме из Замосця сказано, что философ.

— Я всего лишь учусь. И у меня есть кое-какие идеи.

— Идеи! Сейчас у всех идеи! — воскликнула, вздыхая, Даша. — Моя Адаса тоже каждый день записывает свои идеи. В мое время ни у кого никаких идей не было, а жили ничуть не хуже.

— Я проголодался. Почему мы не садимся за стол? — с нетерпением спросил Нюня. В семье он слыл обжорой; к тому же он не испытывал нежных чувств ни к приглашенной сегодня впервые очередной мачехе, женщине явно претенциозной, ни к вновь приобретенной сводной сестре, особе тоже малоприятной, ни к этому желторотому юнцу, которого привел Абрам. Больше всего на свете он боялся, что из-за них он не сможет после обеда растянуться, по обыкновению, на диване и вздремнуть часок-другой. Его нервная супруга, типичная дочка раввина, которая сначала принимала таблетки для аппетита, а потом — от несварения желудка, бросила на него сердитый взгляд.

— Адасы еще нет, — сказала она.

— Где ее носит? Можем покушать и без нее.

— Нет, мы ее подождем, — распорядилась Даша. — Стоит ему вспомнить о еде, как вашей жизни начинает угрожать опасность.

Раздался звонок в дверь.

«Это Адаса!» — воскликнул Нюня и побежал к двери на своих коротких ножках. Даша опустилась в кресло, достала из рукава носовой платок с монограммой и поднесла его к своему длинному носу.

— Абрам, пойди сюда, — сказала она. — Расскажи, где ты разыскал этого вундеркинда.

— Какая разница? Я нашел его — и вот он здесь. Не смущайтесь, молодой человек. Мы их ньютонов не боимся. Любой из наших мудрецов заткнет их за пояс. Дайте нам только добраться до Земли обетованной — и мы вам покажем, чего мы стоим. Послушать их, так их гении десятками выходят на свет божий из утроб своих матерей, как во время казней египетских. Ничего, наш еврейский гений все равно всех их переплюнет — не будь я Абрам Шапиро!