Робертсон Дэвис - Мантикора

Мы отправились обедать. Еда была отличной и без особых, вопреки атмосфере дома, излишеств. Было много хорошего вина, потом – коньяк, но я достаточно хорошо себя знал и не злоупотреблял им, что, как я заметил, понравилось Рамзи и Лизл. И без всякого английского притворства: мол, во время еды – никаких важных разговоров; обсуждали мы только убийство моего отца и что за этим последовало, его завещание и что из этого вышло, и что говорили и думали обо всем этом Дениза, Карол, Нетти и окружающий мир, насколько уж миру было до того.

Для меня это было испытанием и триумфом, потому что со времени моего приезда в Цюрих я не говорил об этих вещах ни с кем, кроме доктора Иоганны, да и то на самом субъективном языке. Но сегодня я обнаружил, что могу быть относительно объективен, даже когда Лизл грубовато прыснула, услышав про выходку Денизы с посмертной маской. Рамзи слушал с сочувствием, но рассмеялся, когда я сказал, что отец оставил деньги моим несуществующим детям. Прокомментировал он это так:

– Я уверен, ты и не догадывался, что твое отношение к женщинам а-ля Иосиф [ 109 109 Библейский патриарх Иосиф в молодости отличался невинностью и простодушием. ] было для Боя как острый нож. Он чувствовал, что это выставляет его в неблагоприятном свете. Он всегда считал, что наилучшая услуга, которую мужчина может оказать женщине, это затащить ее в постель. Просто не мог представить себе, что есть люди, для которых секс – не лучший спорт, хобби, искусство, наука и пища для фантазий. Мне всегда казалось, что его интерес к женщинам – это продолжение его сверхъестественных деловых качеств в том, что касалось сахара и всевозможных кондитерских изделий. Женщины были самым восхитительным лакомством из всех, какие он знал, и он не мог понять тех, кто не имел склонности к сладкому.

– Интересно, что бы ваш отец сказал о женщине вроде Ио фон Галлер?

– Нет-нет, Лизл, женщины такого рода были вне круга интересов Боя. Или, если тебе угодно, женщины вроде тебя. Дениза – вот его представление об умной женщине.

Я обнаружил, что для меня все еще мучительно слышать, как обсуждают эту слабость отца, а потому постарался сменить тему.

– Я думаю, в круг наших интересов попадает лишь малая частичка жизни, а потому мы не перестаем испытывать потрясения и удивляться. Например, кто бы мог подумать, что после такого долгого пребывания в кабинете доктора фон Галлер я совершенно случайно встречу здесь вас троих? Вот это совпадение, если вам угодно.

Но Рамзи не пожелал согласиться с этим:

– Как историк в совпадения я не верю. Только очень простодушные люди верят в них. Рационалисты говорят, что видят некую модель, логику которой они принимают. А те модели, которые они не видят и не принимают, отбрасывают как случайные. Я полагаю, что тебе по какой-то причине нужно было с нами встретиться. По хорошей причине, надеюсь.

Айзенгрим проявлял интерес, но не без высокомерия; после обеда они с Лизл уселись за эту сложную шахматную доску. Какое-то время я наблюдал за ними, но так и не смог разобраться в игре, а потому сел у огня поговорить с Рамзи. Конечно, мне ужасно хотелось узнать, как он оказался в этой диковинной компании, но после доктора фон Галлер я стал гораздо осмотрительней с перекрестными допросами в частной жизни. Предположение, будто они с Лизл были когда-то любовниками, – возможно ли это? Я зондировал почву с предельной осторожностью. Но когда-то я был учеником Уховертки, и мне все еще кажется, что он видит меня насквозь. Так оно, конечно, и было, но сегодня он разоткровенничался, и, словно кроша батон птичке, сообщил мне, что:

1. Айзенгрима он знал с детства.

2. Айзенгрим родился в той же деревне, что отец, он сам и моя мать – в моем Дептфорде.

3. Мать Айзенгрима сыграла важную роль в его жизни. Он говорил о ней как о «святой», что удивляет меня. Как же это Нетти ни словом не обмолвилась о таком человеке?

4. С Лизл он познакомился в Мексике, где она путешествовала с Айзенгримом, и они почувствовали «родство душ» (это его смешное и старомодное выражение), которое сохранилось до сего дня.

5. Когда мы вернулись к случайности моей встречи с ними в Санкт-Галлене, он рассмеялся и процитировал Честертона: «Совпадения – это духовная разновидность каламбура».

Он, как выяснилось, приехал в Швейцарию поправляться после инфаркта и, вероятно, останется здесь. Он работает над еще одной книгой – что-то о вере и ее связи с мифом, старая его тема, – и совершенно доволен жизнью. Недурной улов; хотелось бы рассчитывать на успешную рыбалку и в будущем.