Владимир Данилушкин - Из Магадана с любовью

– Я из Конергино на пару деньков примотал, – Серега протянул Тамаре цветы. – Госпожу агрономшу поздравляю. Там пора самая горячая: отел. Завал полный. Оленинки притащил. Ты погромче, а то оглох я с этим вертолетом.

Серега был как с другой планеты. Молодец, что приволок букет. А у меня с цветами несовместимость, жене подарил в жизни одну розу, да и та пропахла табаком, пока ждал ее опаздывающий поезд. Я рассказал ему о своей затее со сбором фольклора.

– Этого добра у нас навалом, – сказал Серега. – Один в Беринговский тещу привез, дорога дальняя была – морем. Вышла она, увидела локомотив, который строители приспособили для оттайки грунта. Ну, говорит, зятек, прокатил ты меня с ветерком. Знала бы, что здесь железная дорога есть, ни в жисть не поехала бы на пароходе.

А еще есть история о колхозной печати, приклеенной не к деревяшке, а к кусочку кожи. В один прекрасный момент ее проглотила собака. Три дня глаз с нее не спускали, вся руководящая хозяйственная жизнь замерла. Зато когда, благодаря естественному течению физиологических процессов печать наконец-то благополучно появилась, наступила всеобщая радость. Тем более что она ничуть не пострадала и еще долго венчала важные денежные документы. А собака – это была чукотская лайка размером с лошадь, получила новую кличку – Контра лохматая.

Поев чебуреков, Серега оттаял и напоминал сироту, усыновленного богатыми добрыми людьми. Знаешь, сказал он, в Якутии еще веселее было. Как прилетел в порт, один кент подвалил: надбавками интересуешься? Пять штук надыбал, по двадцать пять рублей штука, уступить может, поскольку на материке без надобности. Некоторые лохи покупались на эту лажу, а я уже ученый был, послал куда надо.

И вдруг нестерпимо захотелось в туалет, в Якутске это счастье на улице, отдельный деревянный объект. Мороз давит под пятьдесят, туман, ничего не видно. Можно было бы и так, нарушить общественный порядок, если б не боязнь примерзнуть к струе. Открываю дверь в объект, а там вроде как в предбаннике, или, если уж точнее, в предфекальнике, вповалку лежат люди, без разбору полу и племени. Как же быть-то. На виду у всех облегчаться? Пока секунду размышлял, хриплый, пропитой, луженый голос мерзко, но дружелюбно пропел: закрой, падла, холод не пускай… Или забыл, гад, как это делается?

Самолет ждал на Батагай. В кассу стою. Один на Москву просит два билета. Нет билетов, усохни. Ну, как нет, мы же из БДС? Поломалась, дала. На любопытство ее купили. Что такое БДС? Вот-вот лопнет, если не узнает. Бич дальнего следования!

На реке Адыге гидростанцию строили. В первом десанте. Горная река, сколько с ней мороки. Двое на лодке поплыли, перевернулись. А по берегу гидролог идет, Василий. Кричат ему эти кандидаты в утопленники: мужик, механика вызови, пусть помощь пришлет. А я, говорит, новичок здесь, второй день в экспедиции, я вашего механика не знаю. Чуть концы не отдали мужики.

Эти же чудаки увидели сохатого, форсирующего реку. Спустили на воду дюральку и устремились вдогонку, как иголка за магнитом. Лось – он и есть лось. Прет, как танк. Но и дюралька с мотором, настигли зверя. На середине течения одержали над ним предварительную победу. Выбился из сил сохатый. Ребята к нему, как к дебаркадеру пристают. Мотор глушат, нечего, мол, повожать, пусть как следует, вымотается, голой рукой возьмем. Кстати, кроме голых рук ни фига. Ни пистолета, ни ружья, ни ракетницы.

А пойманный лосяра, медленно, но безостановочно, как БТР, добирается до мелководья на другом берегу, встает на ноги, да как припустит прыжками. Охотники кубарем, в разные стороны, синяки и ссадины такие, будто их рота садистов отметелила. Дюралька по корягам, метров полтораста до леса скачет, по кочкам. В щепки! А сохатый в чащобу, и был таков.

А с якутами, сколько случаев было! На ГЭС по болоту замерзшему ездили. Обязательно заруливали к Спиридону. А у него хозяйство немалое: лошади, коровы, олени. Люска любит мясо валеное, якутка – полусылое. Наготовит, лопаемся от обжорства. Возьми, Спиридон, в приемыши. Буду тебе как сын лейтенанта Шмидта.

Ну, тебя, Генка, блин, все пропьешь. Тогда давай в карты сыграем. Не соглашается: выиграешь, деньги с собой заберешь. Может, и денег у тебя никаких в помине нет, – подначиваем Спиридона. Показывает три мешка, пачки резиночками перехвачены. Якуты только между собой в карты режутся. Сегодня Спиридон выиграет, завтра Степан, дензнаки и ходят по кругу. Ему эти деньги вообще на фиг не нужны при этом натуральном хозяйстве. Ну и играли бы себе на фантики.