Синклер Льюис - Давайте играть в королей

Сидония визгливо призывая Элопатака, уже звонила в Скотленд-Ярд.

— И отель меня назад не возьмет, ваше величество, только, может, вы скажете, чтобы полиция меня не арестовывала, сделайте такую милость!

— Конечно! Тебя никто не арестует, — успокоила его Сидония. — Если молодые джентльмены, его величество и мистер Терри, приказали тебе сопровождать их, ты, разумеется, зная свое место, не мог их ослушаться. Я все понимаю и благодарна тебе за то, что ты не побоялся прийти к нам. Вероятно, после всего этого ты больше не понадобишься отелю, но нам ты можешь пригодиться. Поди в комнату Терри и жди, пока мы тебя не позовем. Я поговорю с полицией.

— Правильно, — кивнула Бесси и добавила, обращаясь к Рыжику:-Сыпь отсюда… Сидония! Скорее завтракать! Мы едем в Харроу!

— Очень хорошо! Через два часа мы отыщем этих аьяволят… дорогих наших мальчиков. О, я так рада! — сказала Сидония Цетокоскаварская своей подруге Бесси Меканиквиллской.

Терри проснулся ровно настолько, чтобы почувствовать, что он проснулся, что ему очень грустно, что его одежда отсырела, а он совсем окоченел. Он нехотя открыл глаза и с удивлением обнаружил, что лежит, скорчившись, на грязном сене между двумя ящиками и смотрит на туманную вереницу товарных вагонов.

Ему не хватало его теплой постельки, аромата горячего какао, голоса матери. Он испытывал гнетущее чувство непоправимой беды и уже нисколько не радовался, что ему удалось удрать от фотокорреспондентов и агентов по рекламе и что он скоро станет разудалым пиратом.

Однако в жизни оставалось и нечто уютное: окончательно проснувшись и усевшись на своем ложе, он обнаружил, что это был нос Джозефуса, прижатый к его колену. Джозефус пробудился, лизнул ему руку и начал жалобно повизгивать.

— Бедный песик! Я сейчас чего-нибудь для тебя раздобуду, — заверил его Терри. Затем его сочувствие к Джозефусу возросло настолько, что распространилось и на Макса, который спал, свернувшись калачиком и подложив под щеку обе руки. К его грязным лохмотьям прилипли соломинки.

— Бедный малыш! — прошептал Терри, и вдруг в его душу закралось ужасное сомнение.

А что если им не понравится быть пиратами?

Тут он заметил, что Рыжик куда-то исчез, а за ошейник Джозефуса засунута записка, нацарапанная карандашом на грязном куске оберточной бумаги. Терри торопливо выдернул ее и прочел:

«Дорогие друзья ваше величество а также Терри.

Вам от меня толку не было мне это очень жалко и я вам только мешаю я сделал вид что мне наплевать что устроил мой дядя но от него всего можно ждать и лучше всего я вам помогу если уйду и я иду назад в отель и хочу вам так помочь что скажу что вы идете не туда куда вы идете и они собьются со следа и не будут знать что вы идете туда куда вы идете я вас благодарю что вы меня взяли с собой и прошу прощенья если я грубил когда вы станете пиратами может вы позовете меня к себе и наверное вы скоро станете капитанами. Больше писать нечего с уважением Рыжик.

P. S. Я соврал про моего дядю что он был пиратом, солдатом и т. д.».

Когда разбуженный Макс прочел записку, он сказал дрожащим голосом:

— По-моему, мы без Рыжика не обойдемся. Мы же не знаем, как надо бродяжить, и вообще ничего. Может быть, вернемся домой? Давай возьмем такси.

— Ни за что! — отрезал доблестный Терри. — Домой? Чтобы — гебя все время заставляли умываться, и не давали глазированных пирожных, и заставляли отвечать на вопросы репортеров и улыбаться, когда всякие мерзкие старухи гладят тебя по голове? Вернуться домой, когда мы можем стать пиратами и уплыть в синие моря?

Но в его голосе не было большой убежденности, а Макс отозвался уже без всякого энтузиазма:

— Ну, может быть.

— Пошли, Микси, пошли, Джозефнбус! — крикнул Терри с вымученной бодростью. Да и той он тотчас лишился, потому что над ними раздался грубый голос:

— Эй вы, вылазьте! Нашли себе ночлежку! А ну, брысь отсюда!

Голос принадлежал дюжему сторожу в форме, и преступники самым бесславным образом бежали из пределов железнодорожного склада. Джозефус, поджав хвост, бежал за ними. Они увидели грязную чайную.

Терри потребовал кукурузных хлопьев, а Макс — овсянки, при виде которых они морщились всего сутки назад. Официантка предложила им яичницу, вареные яйца, копченую селедку и вяленую селедку.

Они вздохнули и заказали яичницу.

— А знаешь, — с загоревшимися глазами вдруг сказал Макс, — что, если мы рискнем выпить чаю? Я всегда хотел попробовать чай. А мама и профессор Михеловский ни разу мне не позволили. Как ты думаешь, закажем?