Пелам Вудхаус: Переплет

Гедж уловил оскорбительный намек.

— Женился я не из-за денег, — с чувством возразил он. — Я и сам в то время был богат. Но, к несчастью, играя на бирже…

Теперь в манере Слаттери не осталось и капли суровости. С теплым, сердечным интересом смотрел он на Геджа.

— Так ты тоже угодил под большой крах?

— Ну! Все потерял. До последнего доллара.

— И я. — Слаттери поморщился при воспоминании. — Крутой вираж! Вот были денечки! Точно ухаешь вниз на скоростном лифте! Были у тебя «электрические»?

— А то!

— А почем покупал?

— По сто шестьдесят семь.

— А я — по сто шестьдесят девять. А «Монтгомери Уорд»?

— Обошлись мне по сто двенадцать.

— И мне — тоже.

— «Дженерал моторе»? — нетерпеливо допрашивал Гедж.

— Эй! Давай про что другое поговорим.

На несколько минут оба финансиста унеслись мыслями в прошлое. Наконец Слаттери вздохнул.

— Что ж, рад был увидеться с вами снова, мистер… как вас там?

— Гедж. Дж. Веллингтон Гедж. И я очень рад встрече, мистер Слаттери. Как насчет пропустить по маленькой?

Тень прежней угрюмости проскользнула в тоне грабителя.

— Не понял. Как это «пропустить по маленькой»? У тебя же нет денег.

— Так ты мне одолжи!

Нельзя сказать, чтобы в планы Слаттери, отправлявшегося на уличный грабеж, входило финансирование будущих жертв, но в голосе его собеседника проскользнуло нечто такое, что в нем откликнулся дух благородства и он протянул сотню франков.

— Слушай, а ты не мог бы увеличить заем до двух сотен?

— Хм, ладно, — согласился Слаттери без особой сердечности.

— А знаешь, что я тебе скажу! — воодушевился Гедж. — Одолжи-ка ты мне для ровного счета — тысячу! Получится кругленькая такая, симпатичная сумма!

Без особого пыла Слаттери отлепил купюру от своей тощей пачки, словно бы недоумевая, где это он подцепил идейку, будто уличный грабеж — прибыльное предприятие?

За столиком в маленьком кафе у гавани Геджа обуяла словоохотливость. Уже много месяцев он томился по сочувственному уху, в которое мог бы излить свои несчастья, и наконец оно подвернулось. Этот миляга взломщик, решил он, услышит все.

— Да-с, сэр, — приступил он. — Вот так оно все… Все деньги у моей жены, а я в доме так, «Эй, ты! Принеси-подай!».

— Неужели правда?

— Да-с, сэр. Простофиля, вот я кто. Так, никто. Ты не промахнешься, если скажешь, что я птаха в золоченой клетке. Чего бы ни пожелала миссис Гедж, все так и делается. Хотел я жить в Калифорнии. Нет, настояла, чтоб мы поехали во Францию. Ты что думаешь, будь у меня деньги, я б жил в такой дыре, как шато «Блиссак»? Нет, сэр! Вернулся бы в Глендейл, где мужчины — настоящие мужчины! Слаттери чуть вздрогнул.

— Так ты в Шатублиссаке живешь?

— Да-с. Вот именно. В шато «Блиссак».

Слаттери раздумчиво пожевал нижнюю губу. Открытие, что коротышка живет, пусть даже в скромной роли птахи, в доме, о котором он столько мечтал, всколыхнуло его. Он не мог сказать наверняка, какие надежды возлагает на их знакомство, но одно чувствовал безусловно — расположения нового знакомца добиваться стоит.

— Живешь, значит, там? Ну и ну! — вежливо заметил он.

— Да-с, сэр. Миссис Гедж настояла, чтобы мы сняли этот дом в аренду. А я б и гроша за такой не дал! Меня от него прям тошнит. И это еще не все! Нет, не все!

— Нет?

— Нет, сэр. Знаешь что?

— Что?

— Когда она выложила мне это сегодня утром, меня прям перышком сшибить можно было. Ну догадайся вот что?

— А что?

— Ни в жизнь не скумекаешь!

— Так что, а?

— Представляешь, что она мне выложила сегодня утром?

— Да откуда, черт тебя дери, мне знать? — Вспышка раздражения сбила Слаттери с выбранного курса льстивости. — Ты что, воображаешь, я там под кроватью прятался?

— Она мне сказала, я должен стать американским послом.

Слаттери переваривал новость.

— М-дэ, не подарок…

— Я и сам знаю. Послы должны носить форму и атласные бриджи… это подумать!

— И треугольные шляпы.

— Что? Еще и шляпы?

— А то! Сам видел в новостях. И французишки эти всех послов обцеловывают.

До этих слов Гедж полагал, что вник во все изъяны предложенной роли, но теперь до него дошло, что последний, и самый ужаснейший, ускользнул от его внимания. С минуту он сидел как в параличе. Потом взорвался яростным потоком слов.

— Ну нет! Нет, и точка! Еще чего! Раздобуду маленький капиталец, чтоб было с чего сызнова начать, и подниму бунт. Да-с, сэр! Бунт, и точка. Я очень люблю свою жену, но это уж, знаете! «Слушай! — я скажу. — У меня хватает денег, чтоб начать сызнова, теперь я человек независимый, понятно? И я не намерен становиться никаким послом. Чем быстрее ты про это забудешь, тем лучше! Потому что все это — чушь собачья! И кстати, о Франции, — я скажу, — уезжаю из этой страны на следующем же пароходе. Возвращаюсь в Калифорнию. Прикипела к своей Франции, — я ей скажу, — так и торчи тут! Лично я возвращаюсь в Глендейл». Да-с, сэр!