Ринг Ларднер: Искусство дорожного разговора

— Разве не замечательно! — воскликнула Хейзел. — Аламо!

Замечательно! И эти грязные мексиканцы! А Солт-Лейк Сити — тоже прелесть! Этот храм! А как было здорово плавать в озере — этого я никогда не забуду. Понимаешь, Милдред, вода там такая соленая, что утонуть просто невозможно. Просто лежишь на поверхности, как на полу. А еще одно чудесное место — озеро Плейсид. Я собиралась туда съездить еще раз прошлым летом с Бесс Эддридж, но она тогда была помолвлена с Харли Бейтмэном, ужасно милым парнем, когда он не пил, но просто кошмарным, когда немного выпивал. Он в колледже учился вместе с моим братом, в Мичигане. Харли там пытался проявить себя в футбольной команде, но тренер его просто ненавидел. Его отец был аптекарем и первым владельцем автомобиля в округе Берриен. Так что на Плейсид я прошлым летом не съездила, но уж следующим обязательно выберусь. Да там и зимой замечательно!

— Забавное ощущение в том месте, где раньше был зуб, — проговорил Чепмен.

— Кроме одного случая, — сказала Хейзел, — меня зубы никогда не беспокоили. Я мучалась с ревматизмом и кто-то предположил, что это могло быть из-за больного зуба, но мне просто не верилось, потому что у меня такие здоровые зубы…

— Его весь на кусочки разнесло, — сказал Чепмен.

— Но мои друзья говорят, что всегда завидовали моим зубам; зубам и фигуре. Я просто стараюсь держать в чистоте зубы, и лицо чистым, и, я думаю, в этом все дело. Но так трудно сохранять чистоту в поезде.

— А куда вы едете? На побережье?

— Да. Фриско, а потом Лос-Анджелес.

— Не называйте его Фриско при калифорнийцах. Они не любят, когда их город называют Фриско. Вы туда в первый раз едете?

— Нет. Я там бывала, но уже давно. Она повернулась к Милдред.

— Ты ведь об этом не знала, верно? — сказала она. Но Милдред дремала. — Бедная Милдред! Она так устала. Не привыкла к путешествиям. Она довольно симпатичная девушка, как вы считаете?

— Очень симпатичная!

— Ну, может быть, не слишком симпатичная, — уточнила ее подруга, — но, милая, что ли, как ребенок. Можно предположить, что все мужчины должны быть от нее без ума, но нет — многие даже не считают ее симпатичной, а я полагаю, что с таким невыразительным лицом трудно вызвать симпатию. Бедная Милдред, столько упустила в своей жизни.

— В это время года я бы предпочел оказаться в Атлантик-Сити, а не в Сан-Франциско.

— Ой, разве Атлантик-Сити — это не изумительно! Есть только один такой город! И мне там действительно больше нравится зимой. Только милейшие люди ездят туда зимой. Я не сноб, но точно могу сказать, что терпеть не могу отдыхать рядом с некоторыми из той публики, с которой приходится иметь дело на этих курортах. Ужасно! Два года назад я ездила в Атлантик-Сити вместе с Бесс Элдридж. Я, как последняя дурочка, доверила ей забронировать нам места, и она отправила телеграмму в «Треймор», так она сказала, но у них ничего для нас не оказалось. Мы искали и в «Ритце», и в «Амбассадоре», просто везде, но мест нигде не было. Я имею в виду, нигде, где уважающему себя человеку захотелось бы остановиться. Бесс тогда была помолвлена с Харли Бейтменом. Сейчас она вышла замуж за человека по фамилии Вэнноп из Миннеаполиса. А в тот раз нам пришлось ехать в Филадельфию и провести ночь у моей тетушки, она кормила нас печенкой и беконом на завтрак. Харли был настоящим денди, когда не пил. Но пустите меня в Атлантик-Сити в любое время года!

— Мне нужно будет послать телеграмму из Гранд-Айланда.

— О, а если я пошлю телеграмму, то когда она дойдет до Элкхарта?

— Сегодня вечером или завтра утром.

— Хочу написать своей сестре.

— Так напишите из Гранд-Айланда.

— Думаю, я подожду и напишу ей из Фриско.

— Но до Сан-Франциско еще больше двух дней.

— Мы по пути будем переводить часы, не так ли?

— Да, мы будем переводить часы в Норт-Платте.

— Тогда, пожалуй, напишу ей из Гранд-Айланда.

— Вашей сестре, вы сказали?

— Да. Моей сестре Люси. Она замужем за Джеком Кингстоном.

Слышали: «Шины Кингстона».

— На месте зуба прямо ощущается пустота, — сказал Чепмен.

Когда, позднее в тот же день, поезд покидал Норт-Платт, Чепмен присоединился к девушкам в вагоне обозрения.

— Ну что ж, девушки, — сказал он, — можете перевести часы на час назад. Здесь мы меняем время. Раньше мы были в поясе Центрального времени, а теперь перешли в Горное время.

— Горное время, — повторила Мидред. — Наверное, отсюда и идет выражение «час пик».

Хейзел и Чепмен никак не отреагировали на реплику Милдред, и та покраснела. Она чувствовала, что вообще заговорить само по себе уже было ошибкой. Она раскрыла свою книгу, «Карлейль о Кромвеле и других», которую его преподобие Н. Л. Вич подарил ей на Рождество.