Огай Мори - Инцидент в Сакаи

214

Мандзиро, мать — Умэ из рода Еда. С четвертого года Ансэй получал образование в Эдо, с первого года Манъэн стал учителем князя Ёдо. В одиннадцатом месяце третьего года Кэйъо был переведен в штаб пехотных войск клана, прослужил всего три месяца, и вот — этот инцидент в Сакаи.

* Родился одиннадцатого дня одиннадцатого месяца первого года Кока... — т.е. 11 ноября 1844 г.

... получавшего пятнадцать коку жалованья. — Рисовый паек, получаемый служилыми самураями в клане, измерялся в единицах «коку», эта мера емкости равнялась 180 л.

С четвертого года Ансэй получал образование в Эдо... — Дата соответствует 1857 г.*

Миноура умел слагать стихи и владел искусством каллиграфии. Увидев перед собою письменные принадлежности, он сказал:

— Сейчас получится что-нибудь грустное, — и написал семисложное стихотворение:

Изгнание варваров составляло смысл его жизни.

Самурай из княжества Хосокава сообщил, что до назначенного часа еще остается время. И смертники решили осмотреть территорию храма. Когда они вышли в сад, там тоже их встретила огромная толпа. Собрались не только жители Сакаи, но и Осаки, Сумиёси, Каватидзаи. Народ все прибывал и прибывал. В звоннице устроились несколько служителей храма: оттуда было удобно наблюдать за происходящим. Какиути из восьмого отряда решил туда подняться.

— Посторонитесь-ка, господа монахи! Я из тех, кто сегодня совершит харакири. Некоторые умеют писать прощальные поэмы, мне же высокое искусство не дано. Хочу в знак прощания ударить в колокол, вы позволите? — С этими словами он засучил рукава и взялся за било.

Монахи оторопели:

— Минуточку, погодите! Звонить при таком стечении народа! Можно наделать переполох. Не надо, пожалуйста.

— Прочь! Останется память о воинах, умирающих за отчизну!

Между Какиути и монахами завязалась потасовка. Подоспевшие товарищи кое-как его утихомирили. Кто-то пошарил у себя за пазухой и сказал:

215

— Тут вот остались деньги, мне они уже не понадобятся, пусть же воспользуются ими те, кому предстоит забота о наших останках, — и отдал деньги монахам.

— И у меня... И у меня, — сказали другие и выложили все свои деньги.

Площадку для совершения харакири соорудили на просторном дворе перед главным зданием храма. Вбили четыре бамбуковых шеста, оградили их полотнищем с гербами дома Яманоути, сверху накрыли циновкой из мисканта. Землю застелили толстыми рогожами, поверх которых положили две новенькие соломенные циновки и покрыли белой бумажной тканью и суконной подстилкой. Стопка таких подстилок по числу смертников была сложена рядом. На низком столе у входа лежали большие и малые мечи.

Осмотрев площадку, где вскоре оборвется их жизнь, они направились к павильону Ходзюин взглянуть на приготовленные могилы. Возле могил стояли большие гробы длиной в шесть сяку. И на каждом было написано имя. Ёкота сказал, обращаясь к Дои:

— При жизни мы с тобой делили еду и кров, и гробы наши оказались рядом. Похоже, будем соседями и после смерти.

Вдруг Дои прыгнул в гроб и закричал:

— Ёкота-кун, Ёкота-кун, а здесь недурно!

— Не терпится человеку, — проговорил Такэути. — Скоро положат, не сомневайся. А пока что вылезай!

Дои хотел вылезти, но не смог; борт внутри оказался высокий и гладкий. Ёкоте и Такэути пришлось вызволять его, повернув гроб на бок.

Близилось время их смертного часа, и они вернулись в главный храм. Кланы Хосокава и Асано позаботились о рисовой водке. Специально из города пригласили обслугу. Поднимались чарки, провозглашались тосты. Из зависти к получившему стихи от Миноуры воины обоих кланов напере-

216

бой просили либо написать, либо дать им что-нибудь на память. Если не оказывалось под рукой подходящей вещицы, отрывали от своей одежды воротник или рукав.

Церемония харакири началась в час Лошади.

* Час Лошади— двенадцать часов дня.*

Первыми под навес ступили помощники. Выбраны они были накануне вечером, во время прощального пира, устроенного конвоем в осакской усадьбе Нагабори; каждая кандидатура согласовывалась с членами всей группы смертников.

Вынув мечи из ножен, помощники расположились за помостом для харакири. Наготове были двадцать носилок. Они предназначались для останков, которые предстояло отнести к павильону Ходзюин и там положить в гробы.