Андре Моруа - Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго

Герцог Орлеанский удивился, что Виктор Гюго ничего не ставит на сцене, и драматург ответил, что у него нет театра: «Комеди-Франсез предоставлена мертвым, а Порт-Сен-Мартен отдан глупцам». Принц заставил министра Гизо предложить автору редкую привилегию иметь свой театр. Им стал театр Ренессанс, управление которым Дюма и Гюго доверили директору газеты Антенору Жоли. К открытию театра Гюго должен был написать драму в стихах.

Где нашел он сюжет «Рюи Блаза»? Источников тут много: мелодрама Латуша («Королева Испании»), роман Леона де Вейи, где рассказывалось о том, как художник Рейноль, отвергнутый Анжеликой Кофман, заставил ее выйти замуж за лакея; обстановка была почерпнута из «Поездки к испанскому двору» госпожи д’Онуа. Но, в сущности, источники большого значения не имели; драма эта сочетание поэзии, буффонады, фантазии и политики — была характерна для Гюго. Мечтатель Рюи Блаз вознесен к власти силой своего дарования и волей государыни. Осуществление мечты. «В драме две стороны: это и волшебная сказка, и манифест». Рюи Блаз — «это народ, у которого есть будущее и нет настоящего… — в нищете своей влюбленный в единственный образ, исполненный для него божественного сияния», — в королеву.

Пьеса, написанная за один месяц, оказалась лучшим драматическим произведением Гюго. Самый стих, героический по тону, звучанием не уступал стиху классиков «великой эпохи», богатая и звучная рифма скандировала ораторские тирады, из которых одна по меньшей мере (монолог в третьем акте) представляла собою шедевр поэзии и исторической правды. Роль Рюи Блаза исполнял Фредерик Леметр. Гюго знал, как страдает Жюльетта из-за того, что оборвалась ее театральная карьера, и понимал, что в этом виноват он. Если бы любовь знаменитого поэта не бросала на нее слишком яркий свет, она бы, как и многие, многие другие, продолжала играть маленькие роли. Желая наконец вознаградить ее, Гюго предложил ей роль королевы Марии Нейбургской. По настоянию Дюма в театр Ренессанс пригласили его любовницу Иду Ферье (в 1840 г. она стала его женой); Гюго имел, конечно, право на такую же любезность в отношении Жюльетты. Она была в упоении: «С тех пор как ты поманил меня возможностью сыграть в твоей восхитительной пьесе, я живу как лунатик, меня как будто напоили шампанским…» Но это было бы слишком прекрасно. Она предчувствовала разочарование. «Я умру до своего дебюта в театре Ренессанс. Все эти люди облегчат мне путь к вечному упокоению». Но ведь Гюго еще предложил ей совместное недельное путешествие в Монмирэ, Реймс, Варенн, Вуаье, и бедняжка Жюльетта сразу просияла от счастья: «Люблю тебя, мой Тото, обожаю тебя, мой дорогой. Ты мое солнце и жизнь моя…»

Солнце быстро затмилось. Адель Гюго воспользовалась отсутствием мужа и прибегла к мере весьма действенной, жестокой и достойной осуждения. Из Булони, где она находилась с детьми, она написала Антенору Жоли:

«Вы, наверно, удивитесь, что я вмешиваюсь в дела, которые в конечном счете касаются только вас и моего мужа. Однако, сударь, я, думается мне, имею некоторое право поступать так, раз я вижу, что успех пьесы Виктора поставлен под угрозу, и притом добровольно. А ведь так оно и есть, по крайней мере я этого боюсь, поскольку роль королевы отдана особе, которая была одной из причин шумихи, поднявшейся вокруг „Марии Тюдор“… Общественное мнение, справедливо это или нет, настроено не в пользу таланта мадемуазель Жюльетты. Я питаю некоторую надежду, что вы найдете способ передать эту роль другой актрисе. Нечего и говорить, что я имею тут в виду только интересы дела, оттого и настаиваю на этом. Мой муж, интересуясь этой дамой, оказал ей поддержку, и она поступила к вам в театр. Прекрасно! Но я не могу допустить мысли, чтобы все это дошло до того, что будет поставлен под вопрос успех одной из прекраснейших пьес…»

Адель приписывала свои тревоги заботам о художественном успехе драмы, а на самом деле в ней говорила ревность; она попросила Антенора Жоли держать ее вмешательство в строжайшей тайне, погрешив таким образом против честности в своих отношениях с мужем. Директор испугался и по возвращении Гюго сообщил ему, что роль королевы он отдал Атала Бошен, которая для этого достопамятного выступления приняла настоящую свою фамилию — Луиза Бодуан и которая имела бесспорные права на главную роль, так как была любовницей Фредерика Леметра.

Гюго ничего не знал о письме Адели и не стал протестовать, так как в глубине души разделял опасения, высказанные ему Антенором Жоли. Печальную для Жюльетты весть он сообщил ей очень осторожно, — говорил не о том, что у нее недостает таланта для этой роли, а во всем обвинял интриги и предрассудки. Удар был очень жесток. «Какой ты был добрый со мной, мой бедненький, любимый мой. Я всегда хорошо чувствую все твои старания скрыть нанесенное мне оскорбление или утаить свое горе. Очень ценю это, очень…» Постановка «Рюи Блаза» оказалась для Жюльетты долгим мучением: «Мне очень грустно, мой бедненький дружок, ношу в душе траур по чудесной, дивной роли, умершей для меня навсегда. Мария Нейбургская никогда не будет жить через меня и для меня. Ты и представить себе не можешь, как мне горько. Потеряна последняя надежда. Для меня это страшный удар». Потом эта преданная, самоотверженная женщина заказала себе для премьеры новое платье, а на спектакле аплодировала так усердно, что разорвала перчатки. Вместе с ролью в «Рюи Блазе» исчезла для нее последняя надежда вернуться в театр, зарабатывать на жизнь для себя и для маленькой Клер. Что будет с нею, если когда-нибудь Гюго ее бросит? Но даже если он останется ей верен, как будет страдать ее гордость! Всю жизнь тебе одно названье — содержанка!