Евгений Чириков - Отчий дом. Семейная хроника

Четкость и определенность авторской позиции в данном случае свидетельствует, что автор прошел долгий путь самоопределения. Как уже упоминалось, в повести «Инвалиды» Чириков в конце 1890-х гг. еще колебался, не зная, к какому стану примкнуть — к народникам или марксистам. Тогда в уста марксиста Игнатовича он вложил резкую, но справедливую критику народничества, за что и был «изгнан» из народнического журнала «Русское богатство», и обвинен в лакействе перед «новыми господами», к которым будто бы поступил на службу (имелось в виду, что Чириков начал печататься в журнале марксистов «Новое слово»). Однако в написанной спустя два года повести «Чужестранцы» он скорректировал свою позицию, показав, как уже марксисты терпят поражение, пытаясь приспособить западную теорию к «местным условиям». Исходя из этого, можно сделать вывод, что, видя непрактичность, идеализм, порой даже некоторую зашоренность народников, их отказ признать неотвратимо наступающие изменения, Чириков уже тогда сумел выявить ряд отталкивающих черт у представителей марксистской идеологии. Он нарисовал их как людей самоуверенных, надменных, а порой и просто агрессивно настроенных по отношению к инакомыслящим. В этом произведении уже нельзя было обнаружить ни «нарочитого осмеяния народничества», ни «прославления марксизма» [11] А.Б. (Богданович А. И.) Критические заметки // Мир Божий. 1900. № 4. С. 6. . Подобное же «равновесие» обнаруживается и в «Отчем доме».

Когда-то Тургенев признавался, что в своем романе «выпорол отцов», хотя стремился «высечь детей». Однако читатель из его романа делал вывод, что и для тех, и для других мужик был некоей абстракцией. Чириков же однозначно «выпорол» всех. Он постоянно акцентирует внимание читателя на том, что и «отцы», и «дети», ведя принципиальные споры о том, как добиться наконец крестьянского благополучия, не замечают «живых» Ивана, Никиту, Марью или Дарью, относятся к ним как к некоей «алгебраической, отвлеченной величине», которой привыкли «без всяких церемоний» распоряжаться. Как и Достоевский, в свое время указавший, что «теоретическое», отвлеченное служение человечеству почти всегда оборачивается его духовным и физическим уничтожением, автор «Отчего дома» предостерегает от «холодного», рассудочного теоретизирования, свойственного всем российским мыслителям от политики.

Благие идеи, когда ими начинают пользоваться мошенники и аморальные люди, вроде Петра Верховенского, Лямшина, Шигалева и других подобных им героев «Бесов», неизбежно приводят к уравниванию понятий добра и зла, после чего и убийство может трактоваться как благородный поступок, а его исполнитель в глазах общества — становиться героем. Такие герои-бесы появляются и в романе Чирикова.

Да не просто «бесы». Антихристом, соблазняющим души, предстает в глазах писателя Ленин. Это связано с выношенной исторической концепцией художника, которую можно не разделять, но которой нельзя отказать в продуманности и обоснованности. Хотя для целостности ее Чирикову даже пришлось прибегнуть к историческим натяжкам и хронологическим «подтасовкам». Так, чтобы доказать «причастность» и близость Ленина к народовольческой идеологии, он соединяет Владимира и Александра Ульяновых в Петербурге во время подготовки покушения на Александра III, в то время как младший Ульянов в этот период всего лишь заканчивал обучение в гимназии и даже не был особенно увлечен политикой. Или — чтобы утвердить холодную расчетливость Ленина и его равнодушие к народным нуждам, «отправляет» его на Капри гораздо ранее, чем он там оказался, и объясняет это бегство желанием и отдохнуть от революционных баталий. Наконец, предельным выражением гордыни Ульянова служит домысленное Чириковым приписывание им себе статуса столбового дворянина, коим он не обладал. Указание на дьявольскую заносчивость Ильича Чириков вложил в уста одного из персонажей романа: «Это не марксист, а Герострат какой-то, вознамерившийся взорвать не один храм Дианы, а все храмы на земле вообще». Ленин, по Чирикову, «искушаем революцией», в которой видит себя вершителем судеб миллионов. И желая как можно скорее ее приблизить, он провоцирует недовольство низов всеми возможными способами, соблазняя, обманывая и предавая своих последователей.

«Апокалиптическая» интерпретация образа «вождя мирового пролетариата» имеет, помимо исторических, несомненно, и личные причины. Хотя знакомство Чирикова с Володей Ульяновым было во многом случайным и недолгим (оба участвовали в студенческих волнениях 1887 г., а впоследствии были исключены из университета и высланы из Казани), именно Ленин косвенно вынудил писателя эмигрировать. Дело в том, что после Октябрьского переворота Чириков принял сторону противников большевиков, активно выступал в печати и на собраниях с критикой их политики. И семейное предание гласит (показательно, кстати, что сам писатель не «озвучил» этот факт в своих мемуарах), что после одного из выступлений Ленин через родственника Чирикова передал ему записку: «Евгений Николаевич, уезжайте. Уважаю Ваш талант, но Вы мне мешаете. Я вынужден Вас арестовать, если Вы не уедете» [12] Чириков Е. Е. Об авторе. Е. Н. Чириков // Чириков Е. Н. Зверь из бездны. Минск, 2000. С. 349. . В свете последовавших на родине писателя репрессий этот поступок вождя нового государства можно расценить как проявление своего рода благородства. Но Чириков, трагически переживавший разрыв с родиной, благодарности, конечно, испытывать не мог.