Анатоль Франс - 6. Остров Пингвинов. Рассказы Жака Турнеброша. Семь жен Синей Бороды. Боги жаждут

Однажды капуцин брат Жан Шаваре, повстречав в монастыре Вифлеемских младенцев моего доброго учителя г-на аббата Куаньяра, завел с ним разговор о брате Оливье Майяре [227], назидательные и макаронические проповеди [228]которого он недавно прочел.

— В этих проповедях есть отличные места, — оказал капуцин. — Возьмите к примеру хоть то, где говорится о пяти дамах и сводне… Вы, конечно, понимаете, что брат Оливье, живший в царствование Людовика Одиннадцатого, называет эту особу несколько иначе, ибо язык его не свободен от грубости того времени. Но наш век требует учтивых и пристойных выражений. Поэтому я и употребил слово «сводня».

— Вы хотите, — ответил мой добрый учитель, — назвать им ту любезную и обязательную женщину, которая помогает влюбленным свести знакомство? По-латыни ее именуют «lena, conciliatrix, internuntia libidinum», что означает «вестница сладострастия». Эти достойные дамы оказывают множество полезнейших услуг, но, разумеется, берут за это деньги, вследствие чего мы и не верим в чистоту их намерений. Итак, отец мой, назовем упомянутую вами особу «посредницей». Эго выражение, хотя и распространенное в обыденной речи, не лишено известного изящества.

— Охотно, господин аббат, — подхватил брат Жан Шаваре. — Замечу вам только, что эта особа упомянута не мной, а братом Оливье. Итак, одну такую посредницу, проживавшую на Турнельском мосту, посетил однажды некий кавалер, который вручил ей перстень и оказал:

«Вот перстень из чистого золота, в который вставлен бледно-красный рубин. Если вам знакомы порядочные женщины, ступайте к самой красивой из них и скажите, что она получит это кольцо, когда согласится навестить меня и подарить мне наслаждение».

Посредница знала пять женщин редкой красоты: одна была из Пикардии, другая из Пуатье, третья из Тура, четвертая из Лиона, а пятая из Парижа. Все они жили в Ситэ или поблизости от того островка, на котором оно расположено, и посреднице несколько раз случалось видеть их у обедни.

Она первым делом постучалась в дом дамы из Пикардии. Служанка отворила ей, но хозяйка не приняла посетительницу. Она была честной женщиной.

Затем посредница пошла к даме из Пуатье и принялась расхваливать ей красивого кавалера. Дама же ответила:

«Прошу вас сказать тому, кто вас послал, что он ошибся, ибо я совсем не та, за кого он меня принимает».

Эта дама из Пуатье тоже отличалась честностью, но в меньшей мере, нежели первая, ибо хотела казаться честнее, чем была.

Тогда посредница отправилась к даме из Тура и, обратившись к ней с теми же словами, показала ей кольцо.

«А перстень и вправду очень хорош», — сказала дама.

«Он будет вашим, стоит вам только пожелать».

«Нет, эта цена для меня слишком дорога. Мой муж может обо всем догадаться, и я причиню ему огорчение, которого он не заслуживает».

Эта дама из Тура в глубине души, несомненно, была распутная.

Посредница тотчас же поспешила к лионке, которая, увидев перстень, воскликнула:

«Увы, милая, мой муж так ревнив, что отрежет мне нос, лишь бы не дать мне выиграть столь приятную игру в колечко».

Как видите, эта лионка не много стоила.

Посредница побежала оттуда к парижанке. Та оказалась настоящей бесстыдницей и без зазрения совести ответила:

«В среду муж уезжает осматривать наши виноградники. Скажите тому, кто вас послал, что в этот день я приду к нему».

Вот каковы, по мнению брата Оливье, пять ступеней меж добром и злом у женщин от Пикардии до Парижа. А вы что думаете по этому поводу, господии Куаньяр?

На это мой добрый учитель ответил:

— Разобраться как в том, что движет этими слабыми созданиями, так и в том, каковы их отношения с божественным правосудием, — дело весьма нелегкое и превосходящее мое разумение. Но мне думается, что лионка, боявшаяся остаться без носа, все-таки хуже парижанки, которая вовсе ничего не боялась.

— Никак не могу с вами согласиться, — возразил брат Жан Шаваре. — Женщина, которая боится мужа, убоится и ада. Ее духовнику удастся, быть может, привести ее к раскаянию, а оно выразится в щедрых даяниях. Ведь в конце концов именно этого он и должен добиваться. Но чего капуцину ждать от женщины, которую не страшит ничто?

Во времена Людовика Одиннадцатого в Париже жила в довольстве и достатке некая горожанка по имени Виоланта, красивая собой и хорошо сложенная. У нее была такая ослепительная кожа, что посещавший ее г-н Жак Трибуйяр, доктор права и прославленный космограф, не раз говорил ей: