Эдгар По - Дача Лэндора

Галереи главного строения и западного не имели пола, но у дверей и у каждого из окон лежали большие, плоские, неправильной формы гранитные плиты, окруженные восхитительным дерном. Тропинки из таких же плит — не плотно прилаженных друг к дружке, но разделенных полосками бархатного дерна, вели к хрустальному ручью, пробивавшемуся шагах в пяти от дома, к дороге и к маленьким постройкам на севере, за речкой, скрывавшимся в кущах акаций и катальп.

Шагах в шести от главной двери коттеджа возвышался фантастический сухой ствол грушевого дерева, обвитый с верхушки до корней роскошно цветущими биньониями. На ветвях этого дерева висели клетки различных размеров и форм. В одной из них, цилиндрической с кольцом наверху, суетился пересмешник, в другой — иволга, в клетках поменьше заливались канарейки.

Столбы галерей были обвиты жасмином и душистой жимолостью, а в углу, образуемом главным зданием и западным крылом, вился роскошный виноград. Он взбирался сначала на крышу пристройки, оттуда на кровлю главного здания и далее по коньку, пуская вправо и влево свои цепкие усы, до восточного края, где свешивался над лестницей.

Дом с его пристройками был построен из старомодных голландских черепиц, широких и с незакругленными углами. Особенность этого материала в том, что постройка кажется шире внизу, чем вверху, на манер египетской архитектуры, и в данном случае это чрезвычайно живописное впечатление усиливалось благодаря горшкам с пышными цветами, окружавшим основание построек.

Черепицы были выкрашены в тускло-серую краску, представлявшую удивительно приятную, противоположность яркой зелени листьев тюльпанного дерева, осенявшего дом своими ветвями.

Как выше сказано, каменная стена представляла наилучшую точку для рассматривания дома; отсюда глаз охватывал разом оба фронта с живописной восточной стеной и, в то же время, мог видеть северное крыло и почти половину легкого мостика, переброшенного через ручей по близости от построек.

Я не долго оставался на вершине холма, хотя достаточно, чтобы осмотреть в подробности развертывавшуюся передо мной картину. Ясно было, что я сбился с дороги; это достаточное извинение для путника, чтобы отворить ворота и попытаться войти. Так я и сделал.

За воротами дорога спускалась по склону вдоль северо-восточных утесов. Она привела меня к подножию северного обрыва, а оттуда, через мост, мимо восточной стены, к главной двери.

Когда я свернул за угол стены, пес бросился ко мне молча, но с выражением тигра. Я протянул ему руку в знак дружбы. Я еще не видал собаки, которая устояла бы перед таким приветствием. Действительно, он не только перестал скалить зубы и замахал хвостом, но протянул мне лапу, а затем обратился с такими же любезностями к моему Понто.

Не замечая нигде колокольчика, я постучал в полуоткрытую дверь своей палкой. В ту же минуту на пороге появилась фигура молодой женщины лет двадцати восьми, стройная или скорее тонкая, выше среднего роста. Когда она приблизилась ко мне со скромной решительностью, не поддающейся никакому описанию, я подумал: «Вот где я нахожу совершенство естественное в противоположность искусственной грации». Мое следующее впечатление, несравненно более сильное, чем первое, я могу назвать энтузиазмом. Никогда еще выражение романтичности , если можно так выразиться, или несветскости, подобное тому, которое светилось в ее полуопущенных глазах, не проникало так глубоко мне в душу. Не знаю почему, но это особенное выражение глаз, сказывающееся иногда и в складе губ, сильнее всего, может быть, даже одно чарует меня в женщине. Романтическое , если только читатель правильно понимает смысл, который я придаю этому выражению, романтическое и женственное , по моему мнению, синонимы, а в конце концов мужчина истинно любит в женщине именно ее женственность . Глаза Анни (я слышал, как кто-то окликнул ее из дома: «Анни, милая!») были «серые, неземные», волосы светло-каштановые; вот все, что я успел заметить в ту минуту.

На ее любезное приглашение я вошел в довольно просторные сени. Явившись главным образом для наблюдения , я успел заметить направо от себя окно, такое же как в переднем фасаде дома, налево дверь в главные комнаты, и прямо перед собою другую дверь, открытую , так что я мог рассмотреть небольшую комнату, по-видимому, кабинет и большое окно с выступом, выходившее на север.

Войдя в гостиную, я очутился перед мистером Лэндором — такова была его фамилия, которую я узнал впоследствии. Он встретил меня любезно, но я больше занят был обстановкой жилища, чем хозяином.