Г. Осипов: Общество знания: Переход к инновационному развитию России

На Западе велики и льготы беднякам. В США, например, значительную часть этих льгот составляет выдача наборов продовольственных продуктов (точнее, талонов для их получения в магазинах). Это — типичная натуральная льгота, и никому в голову не придет заменить ее деньгами. Часть продовольствия (особенно из складских излишков) бесплатно распределяется по школам и приютам.

Если бы пенсионеров лишили бесплатного проезда, они стали бы ходить пешком или сидеть дома. Но автобус ходил бы, как и раньше. И никакой прибыли не получила бы автобусная компания от того, что не втиснется в автобус старик, не поблагодарит уступившего ему место мальчика и не проедет бесплатно — потому что он ветеран и заслужил такую льготу.

Здесь следовало бы взять пример с реформы Столыпина, в ходе которой двумя независимыми организациями велся непрерывный мониторинг рынка земли, социальных характеристик продавцов и покупателей, способ и эффективность использования купленных участков. Данные регулярно публиковались.

Вот частный, но типичный пример такой подмены. Экономист М. Делягин (одно время — помощник премьер-министра М. Касьянова) так характеризовал вектор социального развития советской системы: «Деньги на „великие стройки века“ и другие производства, не связанные с удовлетворением нужд населения, урывались из зарплаты тех, кто создавал реальные потребительские блага… Таким образом, административный механизм балансирования потребительского рынка оказывал на него давление в сторону обнищания, способствовал тому, чтобы в натуральном выражении равновесие каждого года достигалось на уровне ниже предыдущего» [69]. Взяв самые обычные статистические ежегодники, каждый мог бы убедиться, что вплоть до созданного бригадой Горбачева кризиса 1990 г. «в натуральном выражении равновесие каждого года достигалось на уровне выше предыдущего». Никакого «обнищания» в СССР не происходило, а имел место постоянный прирост благосостояния, то есть вектор не изменялся на противоположный («в сторону обнищания»).

Вот ст. 20 «конституции» Сахарова: «Республика может иметь республиканские Вооруженные силы или отдельные рода войск, которые формируются из населения республики и дислоцируются на ее территории». А вот ст. 23: «Республика имеет собственную, независимую от Центрального Правительства систему правоохранительных органов (милиция, министерство внутренних дел, пенитенциарная система, прокуратура, судебная система)» [152, с. 271].

Надо заметить, что к 1995 г. стало очевидно уже и из практического опыта, что ни о какой «радикальной модернизации» промышленностии речи не шло — происходила именно ликвидация «от 1/3 до 2/3 промышленных мощностей», причем в первую очередь ликвидировались самые современные производства — авиационная промышленность и станкостроение.

Если Менделеев в российском «обществе знания» 90-х годов не обладал авторитетом, то можно сослаться на авторитет Японии. Как раз когда в Москве в 1991 г. обсуждался закон о приватизации, в журнале «Форчун» был опубликован большой обзор о японской промышленной политике. Там сказано: «Японцы никогда не бросили бы нечто столь драгоценное, как их промышленная база, на произвол грубых рыночных сил. Чиновники и законодатели защищают промышленность, как наседка цыплят».

Надо заметить, что эти предвидения российских реформаторов выпадали из пространства знания. Уничтожая под знаменем постиндустриализма весь корпус знания, созданный в СССР при строительстве и применении плановой системы, они игнорировали тот факт, что постиндустриализм и есть движение к обузданию стихии рынка методами планирования. Д. Белл писал в программной статье об информационном обществе: «Национальное планирование возможно в следующих вариантах… Используя экономические матрицы входа-выхода — вроде тех, например, какие предложил В. Леонтьев — можно выверять различные альтернативы экономической политики с тем, чтобы в точности уяснить воздействие правительственных решений на те или иные секторы экономики. В еще более радикальном варианте, который предложил советский экономист Л. Канторович, речь идет о создании национальной компьютерной системы, которая, регистрируя различные цены и распределение товаров, помогала бы определять отклонения от запланированных экономических целей и выявлять моменты диспропорционального использования ресурсов в различных секторах экономики» [32, с. 339].