Г. Осипов - Общество знания - Переход к инновационному развитию России

Тот факт, что на Западе постмодернизм оказался переплетен с постиндустриализмом как идеологией «информационного общества», не должен нас обманывать. Там это возможно только потому, что в тени идеологической ширмы сохраняется жесткий и прагматический модерн буржуазного общества с его рациональностью и хладнокровным расчетом. Постиндустриализм — это архитектурное излишество над гипериндустриализмом. 119В России с ее синкретической культурой традиционного модернизированного общества, этой опоры нет и, похоже, построить ее не удастся — реформа загубила утопию буржуазного рационализма в России. Здесь соблазн постмодернизма опасен вообще, а в строительстве «общества знания» особо.

Таким образом, когнитивную структуру проектирования «общества знания» в России разумно собирать на основе рациональности модерна с использованием языка, логики и меры, разработанных в рамках системного анализа. Однако в то же время придется осваивать постулаты, язык и образ мысли постмодернизма, поскольку он уже стал важной частью общественного сознания в кризисной России и с ним придется постоянно иметь дело в ходе проектирования. Без этого знания нельзя рационально представить и учесть мотивы, ценности и фобии существенной части интеллигенции, которая будет ключевым социальным субъектом «общества знания». Ориентироваться в разработке проекта на тот культурно-исторический тип, который уже сходит с общественной сцены России, неразумно — проект должен быть адекватен антропологической и культурной действительности.

«Ремонт» мировоззренческой матрицы российского общества и восстановление навыков и норм рациональности требуют специальной программы, самопроизвольно трещины не зарастут. Смена властной верхушки в 2000 г. «подморозила» демонтаж мировоззренческой матрицы народа России, но не остановила его. Однако и замедление процесса оказало оздоровляющее воздействие — восстановление, регенерация мировоззренческих структур идет и на «молекулярном» уровне.

Д. Алексеев пишет: «При Путине предприняты усилия, чтобы выгнать из тела России постмодернистского червя. Это значит вернуть обществу привилегированную систему жизненных координат, ось исторического времени, ощущение непрерывности прошлого и настоящего. Опереться на присущие массовому человеку представления об одобряемых жизненных сценариях, о допустимых вариантах экономического успеха, соразмерных честной жизни, и так далее. По большому счету эти координаты массового сознания, если они воспринимаются людьми как твердые и справедливые, и есть лучшее средство против „пластилиновости“ этого сознания» [17].

Мы говорим здесь «ремонт мировоззренческой матрицы», но это частная проблема в большой философской теме, которую можно назвать терапия кризиса . Этой темой, именно в связи со становлением «общества знания», занимался Гуссерль. Он сформулировал вывод, к которому в конце 90-х годов интуитивно пришли и многие люди в России, разных профессий и уровня образования. Смысл его в том, что большой терапевтический эффект имеет просто спокойное описание кризиса. То, что мучает практически все общество, надо вербализовать , изложить. В этом смысл феноменологии Гуссерля.

Исследователь трудов Гуссерля X. Блюменберг пишет: «Терапия кризиса, вызревшего в процессе технизации, не означала для Гуссерля, что развитие, от результатов которого все более и более зависела возможность экзистенции человека, могло стать обратимым или остановиться. Терапия для Гуссерля, несомненно, означала, что нечто должно быть „восполнено“… Если анализ технизации показывает, что в ее ходе было упущено аутентичное обоснование всех шагов, или просто перепрыгнули через него, то феноменологическая установка уже сама по себе есть терапевтическое противодействие, благодаря которому можно воссоздать забытые и упущенные в ходе технизации вопросы об основаниях, об исходном смысле и вытекающих из него импликациях смысла. Феноменология хочет воссоздать историю, а именно в ее абсолютном смысле. Ее основное требование — „воспроизвести уже осуществленную историю субъективных действий“. Феноменологическое познание само по себе, по своему наличию и последующей реализации в истории европейского духа оказывается радикальным лекарством от радикального кризиса — таков взгляд Гуссерля. Оно действует подобно антибиотику и на имманентную структуру кризисного процесса и на его разрастание» [35].