Жорж Санд - Франсия

— Неужели правда, господин маркиз, что эти правители оставили по себе добрые воспоминания? У нас сложилось совсем другое мнение, когда граф д’Артуа [15] Король Карл X (1757–1836) из династии Бурбонов (годы правления 1824–1830) до вступления на престол носил титул графа д’Артуа, в 1804 г. возглавил заговор французских эмигрантов против Наполеона. приехал просить покровительства у императрицы Екатерины Великой. Разве вы не слышали, как ему вручили чудесную шпагу, чтобы вновь завоевать Францию, и как вскоре ее продали в Англии?

— Ба! — воскликнул застигнутый врасплох маркиз. — Это случилось так давно…

— Граф д’Артуа был тогда юношей, и господин Огоцкий был также очень молод и не может этого помнить, — вставила маркиза.

Эта изящная лесть глубоко тронула Огоцкого. С тонкой проницательностью, которую проявляют женщины в делах такого рода, Флора де Тьевр нашла его уязвимое место и несколькими фразами достигла большего, чем ее муж многословными рассуждениями.

Господин де Тьевр, видя, что жена ходатайствует успешнее, чем он, и зная, что красота лучший довод, нежели красноречие, вышел из комнаты. Однако через минуту появился Мартен и вручил Мурзакину письмо, на которое тот захотел сейчас же ответить, для чего попросил позволения удалиться.

В передней он нашел особу, чей нищенский вид составлял разительный контраст с нарядно одетыми домашними слугами. Это был подросток лет пятнадцати-шестнадцати, невысокий, худой, с желтой кожей и грязными черными волосами, причудливо зачесанными на виски. Однако его лицо с черными блестящими глазами было красиво, подбородок покрывал ранний пушок. Паренек был в тесном зеленом сюртуке с золотыми пуговицами, казалось, извлеченном из корзины старьевщика, и в сорочке сомнительной чистоты; его хорошо повязанный черный галстук, походивший на военный, контрастировал с разорванным жабо, достаточно широким, чтобы прикрыть узкий жилет.

Это был парижский гамен [16] Так во Франции в XIX в. назвали уличного мальчишку, сорванца. , комично и вызывающе наряженный.

— Кто ты? — невольно вырвалось у Мурзакина, с отвращением взглянувшего на него. — Кто тебя прислал и что тебе от меня нужно?

— Я хочу поговорить с вашей светлостью, — ответил мальчишка с тем же презрением, какое только что выказали ему. — Разве это запрещено коалицией?

Эта дерзость позабавила русского князя, увидевшего тип, достойный изучения.

— Говори, — сказал он ему с улыбкой, — коалиция не возражает.

«Ладно! — подумал мальчишка, — все любят посмеяться, даже такие птицы…»

— Но я должен поговорить с вами наедине, — заметил он. — Я не вожу дела с лакеями.

— Дьявол! — воскликнул Мурзакин. — А ты высокомерен. Что ж, ступай за мной в сад!

Они открыли дверь, вышли на широкую аллею, протянувшуюся вдоль стены, и мальчишка без всякого смущения начал разговор.

— Я брат Франсии.

— Прекрасно, — отозвался Мурзакин, — но кто такая Франсия?

— Франсия, простите! Вы даже не удосужились узнать имя той, кого сбила ваша лошадь…

— А! Да-да! Я действительно не спросил ее имени. Как она?

— Спасибо, хорошо, а вы?

— Речь не обо мне.

— И то правда, она хочет поговорить с вами, ни с кем, кроме вас. А вы желаете этого?

— Конечно.

— Я схожу за ней.

— Нет, я не хочу, чтобы она приходила сюда.

— Почему?

— Это не мой дом. Я сам к ней приду.

— Тогда я пойду вперед, а вы следуйте за мной.

— Я не могу сейчас выходить, но через три дня…

— Ах да! Вы наказаны! Об этом говорили в передней, а еще раньше это обсуждали в гостиной. Хорошо! Вот наш адрес, — добавил мальчишка, протягивая Мурзакину клочок довольно грязной бумаги. — Но три дня — это слишком долго, мы будем волноваться в ожидании.

— А что, вы торопитесь?

— Да, месье, да, мы надеемся получить, если это возможно, известие о нашей бедной матушке.

— И кто же ваша матушка?

— Женщина знаменитая, господин русский, мадемуазель Мими ля Сурс. Вы, наверное, видели ее в московском театре, где она танцевала перед войной.

— Ах да, конечно, припоминаю! Тогда я жил в Москве, но никогда не бывал за кулисами театра. Я и не знал, что у нее есть дети… Это не там ли я видел вашу сестру?

— Вы видели ее в другом месте. Впрочем, возможно, вы не обратили на нее внимания: она была слишком молода. Но нашу бедную матушку, господин князь, нашу бедную матушку вы вновь встретили на Березине. Вы находились там с казаками, убивавшими несчастных солдат отступающей армии! Меня там не было. Я рос не в России; но там оставалась моя сестра, она клянется, что видела вас.