Жорж Санд - Франсия

Это ничуть не задело Мурзакина. Он действительно любил Франсию и думал только о ней. Поискав ее глазами у входа, но не увидев ни ее, ни Валентина, князь не придал этому значения. Зрители, сидевшие в партере, вышли раньше, чем те, кто находился в ложах. Одно только мучило Мурзакина: беспокойство и ревность его подружки. Он совершенно не сомневался в том, что Огоцкий, желая довершить свою месть, уходя, сказал Франсии: «Мой племянник провожает красивую даму, не ждите его». Однако Мурзакин полагался на красноречие Валентина, способное успокоить девушку и заставить запастись терпением. Так как экипаж, нанятый Огоцким, ехал очень быстро, он доберется до флигеля одновременно с Франсией.

Поразмыслив таким образом о Франсии, князь задумался о прекрасной маркизе. Он был виноват перед нею. Она сердилась на него: следует ли ему смиренно принять свое поражение и унижение, умело подстроенные его дядюшкой? Князь был уверен, что Огоцкий сказал маркизе, в каком обществе застал своего красавца племянника, надеясь рассорить их навсегда в отместку за то, что она не оставила ему ни малейшей надежды. Мурзакин спрашивал себя, почему маркиза, выражавшая презрение к нему, все же пригласила его в свою карету, а не прогнала. Правда, эта карета не принадлежала ей, и, возможно, она боялась ехать ночью одна в наемном экипаже с незнакомым кучером. Впрочем, один из выездных лакеев остался, чтобы сопровождать ее; он расположился на переднем сиденье, Флора совершенно не нуждалась в Мурзакине, чтобы спокойно вернуться домой. Итак, ей доставляло удовольствие дуться на князя или упрекать его.

Он вызвал настоящий взрыв чувств, став перед Флорой на колени и позволив осыпать его упреками до тех пор, пока ее гнев не угас. Мурзакин продолжал бы охотно и нагло лгать, но встреча маркизы с Франсией не позволила ему отпереться. Он сознался во всем, но списал случившееся на молодость, горячность и лихорадочное состояние, в которое повергла его суровость прекрасной кузины. От этого упрека, вовсе не заслуженного ею, поскольку она, конечно, не приводила его в отчаяние, маркиза покраснела. Однако она напрасно добивалась от князя правды и только потеряла время, доказывая ему, что все рассказанное им ей о своих отношениях с Франсией было ложью от начала до конца. Мурзакин прервал дальнейшие объяснения, внезапно разыграв сцену отчаяния. Он бил себя в грудь, ломая руки, притворялся, что теряет рассудок, выказывал себя более дерзким, чем имел на это право. Маркиза же в самом деле потеряла голову и позволила ему остаться до двух или трех часов ночи в ожидании господина де Тьевра, как это уже случалось.

— Если вы способны, — сказала она Мурзакину, — рассуждать здраво и не думать о девушке, живущей в вашем доме, то я поверю, что она для вас лишь прихоть и что ваше сердце принадлежит мне. На таких условиях я готова простить ваше юношеское безрассудство и в надежде на возвышенную любовь видеть в вас родственника и друга.

Князь, поставленный в такое положение, не мог уже отступить. Он страстно целовал руки маркизе и так пылко благодарил ее, что она сочла себя отомщенной.

Роялистская конспирация словно оправдывала такое скандальное поведение, однако слуги ничуть не были обмануты ею, и лишь степенный и невозмутимый Мартен принял все на веру, вменив себе в обязанность удерживать от пересудов других лакеев, которым оставалось только шушукаться и насмешничать. Сам же Мартен, твердо веря в государственные тайны и полагая, что его осторожность оказала неоценимую помощь хозяину, расположился в прихожей в ожидании распоряжений маркизы, а других слуг отправил подальше от дверей, дабы они не подслушивали.

Мурзакин, довольно хорошо изучив домашний распорядок, свободно ориентировался в нем. Он удивлялся тому, с каким непринужденным и достойным видом молодая маркиза разыграла комедию, будто заинтересована политикой. И все лишь для того, чтобы освободиться от условностей и избавиться от опасных свидетелей. Он вновь почувствовал влечение к этой гордой аристократической красоте, представлявшей резкий контраст с несмелой и нежной красотой гризетки. Князь подумал о дядюшке, который своими язвительными нападками рассчитывал поссорить его с одной и другой дамами, но преуспел лишь в том, что обеспечил ему обладание обеими. Он поклялся маркизе, что любит ее всей душой и слишком уважает ее, чтобы любить иначе, но притворился, будто страшно ревнует к Огоцкому, и покончил с ее упреками, обвинив Флору в кокетстве с его дядюшкой. Маркизе пришлось оправдываться. Она сказала, что ее муж честолюбец, он дурно обошелся с ней и застал врасплох, пригласив графа поужинать с ними, а затем попросив сопроводить ее в театр.